— Масхуд Садыкович, и все-таки число говорящих, читающих и обучающихся на родном языке сокращается. Если не ошибаюсь, уже 15 миллионов советских людей нерусской национальности родным языком признают русский. Быть может, с одной стороны, это не так уж и плохо. А с другой? Нет ли здесь сдвигов в самосознании людей? Разве человек, не владеющий языком своих предков, сможет проникнуться историей, прошлым своего народа, сможет ли вобрать в себя весь колорит национальной культуры? Где тут национальное обогащение, где та почва, на которой взращивается национальное самосознание? Значит, такой человек как носитель социальной памяти угасает, он духовно стерилизуется?

Есть потребности общественной жизни, профессиональные и прочие интересы личности, есть особенности среды, наконец, действительности, что, собственно, и ориентирует человека на язык, его выбор. Мы, интернационалисты, не должны охаивать людей, перенявших язык других народов, но, видимо, было бы неправильно приветствовать то, что, допустим, грузины, башкиры или татары родным языком считают русский. Жизнь, однако, вносит свои коррективы: что-то приобретается, что-то теряется и у кого-то действительно память угасает. Еще говорят: амнезия, потеря памяти. У других она, напротив, обостряется. Из семи граждан еврейской национальности примерно один владеет еврейским языком, но из этого, конечно же, не следует, что у них явное безразличие к социальной памяти. Скорее наоборот.

- Могу подтвердить вашу мысль об обострении памяти. В одном интервью основатель психоанализа Зигмунд Фрейд говорил: «Мой язык — немецкий. Моя культура, мои знания — немецкие. Я считал себя интеллектуально немцем до тех пор, пока не заметил роста антисемитских предрассудков в Германии и Австрии. С тех пор я более не считаю себя немцем. Я предпочитаю называть себя евреем». Еще раньше Фрейд писал: «Меня не связывала с еврейством — мой долг в этом признаться — ни вера, ни. национальная гордость, потому что я всегда был неверующим...»

— Мы частенько забываем, что национальность человека определяется не географическими, не антропологическими признаками, не языком, не культурой, не религией предков, а самосознанием. То есть национальность, как я считаю, — явление социальное, и ее никак нельзя смешивать с биологией, расовыми признаками — цветом кожи и волос, формой головы, носа...

Между тем известный сионистский лидер Гольдман заявлял: «Еврейский народ — особая историческая сущность. Он является народом, религией, расой, носителем особой цивилизации, и ни одно из нееврейских понятий, характеризующих «народ», «нацию», «религию», не может правильно определить явление, называемое в истории «еврейским народом». Каково? Сионизм и антисемитизм одинаково противоречат элементарным человеческим нормам. Если первый утверждает превосходство евреев над всеми другими народами, то второй — идею нравственной неполноценности евреев. И то, и другое — пережитки прошлого, от которых нам необходимо освобождать социальную память.

— Масхуд Садыкович, среди многочисленных откликов на наш первый материал — беседу «Живя под одной крышей» — немало писем от людей еврейской национальности. И далеко не все удовлетворены вашими высказываниями. Многие упрекают вас в том, что вы умолчали о трагической истории еврейской нации, утверждая, что «еврейская национальность почти не располагает рабочим классом и колхозным крестьянством», намекнули на то, что они уклоняются от физического труда, рвутся в крупные, развитые города... В рамках той беседы мы не могли остановиться на каких-то подробностях истории и жизни еврейской нации. Об этом надо говорить отдельно, но, не выходя из границ нынешней беседы, что-то можно сказать и сейчас.

Да, еврейский народ — один из древнейших. В мире есть несколько систем летосчислении, но самая древняя — еврейская: по древнееврейскому календарю сейчас вторая половина шестого тысячелетия. Но так уж трагически сложилась история, что евреи вынуждены были покинуть свои земли, расселиться во многих странах мира, где как национальные меньшинства подвергались гонениям, притеснялись... Жизнь в инонациональной среде и заставляла евреев приспосабливаться, бороться за свое существование. А чем труднее исторические и социальные условия, тем мобильнее, активнее, энергичнее становится народ в реализации и сохранении своих интересов. Ничего биологического или генетического тут и в помине нет. Брала свое и специфическая система воспитания еврейских детей — она ведь отличалась от других: ребенка с детства настраивали, что он должен быть находчивым, сообразительным, обязан хорошо учиться, иначе в жизни придется туго. Детей с малолетства приучали к чтению религиозной литературы, изучению Талмуда, а это до 15 томов правовых, религиозно-философских, моральных и бытовых предписаний. Таким образом закладывалась потребность в образовании. Быть религиозным значило быть грамотным.

Что же касается профессиональной ориентации евреев в советское время, этот вопрос требует изучения. Возможно, в какой-то мере повлияло то, что царизм, как известно, запрещал евреям владеть землей, существовала пресловутая «черта оседлости». В основном евреи были среди городской мелкой и средней городской буржуазии. Когда же Советская власть отменила эти ограничения, евреи перебрались в крупные развитые города, в которых раньше им проживать запрещалось — исключение делалось лишь для провизоров и купцов первой гильдии. Как я уже говорил, евреи всегда тянулись к знаниям. В царской России получить им образование было не так-то просто — существовали все те же ограничения, приходилось выезжать за границу. Понятно, что в советское время дети евреев преимущественно пошли в вузы. Кстати, и такая вот любопытная деталь: удельный вес революционеров еврейской национальности был больше, чем удельный вес евреев в составе населения России... А кто знает, что эта национальность имеет 107 Героев Советского Союза? Обычно называют одного-двух. Только во время Великой Отечественной войны фашисты истребили около 2,5 миллиона граждан еврейской национальности... Отклики на упомянутую беседу лишний раз подтверждают, как чувствительна социальная память еврейского населения. Тут, говоря вообще о социальной памяти, масса сложных и практически не изученных явлений.

— Разве не обязанность науки расставить все точки над «i»? Чего же она выжидает, отдает столь острую проблему на откуп людям сомнительных взглядов, которые по-своему интерпретируют события прошлого и настоящего, манипулируют сознанием народов и народностей?

— Вы правы, наука в большом долгу перед обществом. Если же вести речь о социологии, то надо иметь в виду: она становилась и развивалась не в оранжерейных условиях. Уже в начале 30-х практически все социологические исследования были свернуты. И лишь после XX съезда, можно сказать, состоялось второе рождение советской социологии. Однако в 60-х годах — свои метаморфозы, крайности, издержки г

Почти два года назад опубликовано постановление ЦК КПСС «О состоянии, задачах социологической науки», оно, к примеру, обязывает Госкомстат расширить информационную базу социологии, но пока особых сдвигов нет. От нас требуют конструктивных и компетентных рекомендаций, а выдать их не так-то просто. Были волнения в Алма-Ате, Якутии, драматические события в Сумгаите, однако необходимая информация до сих пор для нас, ученых, недоступна. Возьмите Карабах. И тут к анализу событий обществоведы не привлекались.

А социологи как раз и должны проводить социологическую экспертизу, оценивать значимость тех или иных социально-политических акций. Увы, сегодня, как и в сталинские и брежневские времена, — явное расхождение между словом и делом: на словах — за научный подход, научное обоснование явлений, а на деле — наука отлучена от нужных материалов! Вот и появляются некомпетентные суждения, волевые и непродуманные решения. Между тем в двадцатых годах тон в работе обществоведов задавали руководители государства, политические деятели не уклонялись от разработки самых жгучих теоретических вопросов. Среди них — Ленин, Бухарин, Куйбышев, Рыков, Троцкий...

Мы живем и трудимся в условиях перестройки, нацелены на обновление всех сторон нашей жизни, утверждение новых ценностей, и при этом не худо помнить: при демократизации общества резко возрастает роль общественного мнения. Иначе говоря, демократический способ управления обществом есть управление с помощью выявления и анализа общественного мнения. Но оно должно не только выявляться, но и формироваться — ориентироваться на более высокую ступень сознания людей. Оно во многом и определяет качество власти.

Человеческое общество нигде и никогда не существовало без власти. Но власть — понятие неоднозначное: есть государственная и негосударственная — власть Авторитетов, Традиций, Разума, — переход к которой — наш социальный идеал. Пока без государственной власти нам не обойтись, но, разумеется, она должна служить не для самоутверждения, возвышения какой-то группы людей — нужна Власть Всеобщего Интереса, то есть истинная демократия.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.