Ван Сяо - хэ не составило труда опровергнуть все те нелепости, которые ему приписывали. Вызвали «свидетелей». Но и у них не оказалось ни одного сколько - нибудь убедительного доказательства вины Сяо - хэ. Судьи смущенно переглядывались. Председатель поспешил объявить заседание закрытым.
Шанхай узнал о готовящейся расправе над Ван Сяо - хэ. В городское управление и председателю специального суда полетели сотни писем с протестом против незаконного ареста юноши.
Через три месяца «ошибка» суда была исправлена. Следующее заседание специального суда начали при закрытых дверях. Ван Сяо – хэ знал, что ждет его. И юноша заслушал приговор с редким самообладанием. Когда прозвучали страшные слова: «...к смертной казни», - он презрительно взглянул на судей. Быть может, в это мгновение вспомнились ему слова Феди Мазина из горьковского романа: «Кто вы? Народ ли дал вам право судить нас? Нет, он не давал! Я не признаю вас!»
... На следующий день Ван Сяо - хэ перевели в одиночную камеру. Это была узкая щель, славно пробитая в скале: мокрая, темная, глухая. Только в маленькое окошко, у самого потолка, проникал луч света и падал на столик, прикрепленный к стене. Ван Сяо - хэ попросил у охранника бумагу, кисточку и тушь. Дежурил охранник, который хорошо относился к заключенным и всегда старался выполнять их маленькие просьбы. Он принес несколько листов бумаги, кисточку, но тушь достать не смог.
- Это не беда, - сказал юноша.
Он сделал на левой руке надрез, смочил кисточку кровью и быстро набросал письмо товарищам. Потом начал писать родным:
«Папа и мама! Сегодня кончится моя жизнь. Меня убьют за то, что я не мог терпеть несправедливость в нашем обществе. Я боролся и делал все, что должен делать честный человек».
Он писал спокойно, аккуратными, красивыми иероглифами, но постепенно волнение все более овладевало им, и иероглифы становились неровными, размашистыми.
«Я знаю, что вам будет нелегко перенести мою смерть. Но я прошу вас: не надо отчаиваться. Меня осудили несправедливо, но омерть моя славная. Лучше умереть, чем жить предателем народа».
Голова работала ясно, мысли рождались быстро и подгоняли кисть. Он снова и снова смачивал ее своею кровью.
«Я умру... И все - таки, что значит одна жизнь в сравнении с жизнью народа? Десятки тысяч честных и справедливых людей останутся жить. Они отомстят за несправедливые жертвы и сметут со своего пути злые силы... Моим двум младшим братьям завещаю то дело, за которое я боролся. Пусть оно станет их делом. Я прошу их относиться к моей жене, как к своей родной сестре, и помочь ей воспитать моих детей».
Сяо - хэ подписал письмо и, положив кисточку, прошелся по камере. Сколько времени осталось до казни? Может быть, день, а может быть, всего лишь несколько минут. Закончив письма товарищам и родным, он как бы подвел черту под своей жизнью.
Нет, надо успеть еще написать жене. Синь Юй - ин была уже не той робкой девушкой, какой когда - то встретил ее Ван Сяо - хэ. Она знала, за что борется муж, и разделяла его мысли.
«Дорогая жена А - ин, - начал писать Сяо - хэ. - Я очень тебе бла годарен, и мне очень жаль тебя...»
Вспомнились хлопоты жены, ходатайства, просьбы.
«Ты на меня потратила столько сил! Твои хлопоты не дали сейчас результатов. Но ни одно доброе дело не пропадает бесследно.
Специальный суд несправедливо осудил меня, но я прошу тебя не убиваться. Разве мало людей в этом несправедливом мире жертвуют своей жизнью за правду! Разве мало людей оставляют своих детей и жен ради победы народа! Ты не огорчайся и береги себя. Хорошо воспитай наших детей. Расскажи им, кем был их отец и за что простился с миром. Пусть они помнят об этом своим сердцем.
Прошу относиться к моим родителям, как к своим родным. Если встретишь хорошего человека на жизненном пути, пусть он будет твоим другом. Назови нашего будущего ребенка Пэй - мин».
По городу разнесся слух, что Ван Сяо - хэ будет казнен 27 сентября. Утром около тюрьмы стал собираться 'Народ. С каждой минутой людей становилось все больше. Толпа разноголосо гудела.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.