Заявку на первый автомобиль, снятый с конвейера Нижегородского автозавода, сделали обитатели барака № 4 арматурного двора Автостроя - молодые члены коммуны «Металлист», работавшие по установке конструкций и монтажу переплетов. Единогласным решением всех членов коммуны создавался специальный фонд для покупки этого автомобиля из тех процентных отчислений, которые шли на культурные нужды. Разногласия возникли по вопросу об использовании будущего приобретения.

Маруся Цыпелова, которую все звали «Миша» за боевой мальчишеский вид и прозодежные брюки, отстаивала культурно-развлекательную роль автомобиля в быту коммуны: ездить на прогулки по выходным дням, делать шефские налеты в колхозы и т. д. Как и многие другие девушки коммуны, Маруся хотела всемерно упрочить сложившуюся обстановку, эту дружную трудовую жизнь коллектива, с которым связала она свою бездомную судьбу.

Ребята относились несколько критически к марусиным планам. Если уж использовать автомобиль, то по линии производственной: перебрасывать бригады, подвозить к месту работы материал - рамы, шайбы, гайки, импосты. Но ведь монтажным работам скоро конец. Переквалифицироваться? Это будет неправильно. Стране нужны квалифицированные установщики, верхолазы, переплетчики. Да и сами они разве не мечтают о Челябинском тракторострое, разве не набрасываются с жадностью на каждую газетную заметку о Челябинске? Закончить по ударному работу на Автострое, - и туда, на Урал, показать темпы, поднять квалификацию! Вот, где пригодится автомобиль!

С особенным подъемом говорил о Челябстрое Яша Илюшечкин, статный, белокурый, веселый Яша, поэт и футболист, лучший ударник коммуны, ставивший со своей группой 180 рам в день при норме в 80. Возвратись с работы в барак натянув свою полосатую, белую с черным майку, а на ноги - футбольные буцы, расчесан перед обломком зеркала кудри, он выходил, весело щуря глаза, в общую комнату, где Клавочка (хозяйственный диктатор) разливала по тарелкам щи.

Девушки смотрели на него с нежной гордостью. Им было все-таки немного жаль отчаянного Яшку, непрактичного, подбивавшего ребят на какую-то далекую поездку в то время, когда была возможность остаться здесь, переквалифицироваться, получить отдельную комнату в соцгороде и зажить упорядоченной спокойной жизнью. Впрочем, что ж, Яшка - он парень, ему все нипочем. Вот им, девушкам, никак не выйдет поехать в Челябинск. Может быть, одна Поля Пагудина и решится - она уже теперь работает наравне с ребятами и не боится высоты. А у них у всех какая квалификация? Подносчицы, чернорабочие. Им нужно устраиваться здесь. Тревожные мысли о курсах переквалификации, где уже месяца три не возобновлялись занятия из-за отставания хода стройки, грустными тенями ложились на лица девушек.

Стройка отставала от графика, это знали члены коммуны, знал и Яша Илюшечкин, не заглядывая в официальные отчеты. Лучше всяких отчетов говорило ему лицо старого комсомольца Ивана Масленникова, поставленного на техническое руководство монтажом переплетов и жившего с коммунарами в одном бараке.

Этот свойский парень приехал со Сталинградского тракторного с дряхлой, перевязанной веревками, старенькой корзиночкой, на дне которой хранилась почетная грамота, выданная Масленникову Ивану за ударную работу в героической бригаде Ватулина. И теперь он согласен был ехать с ребятами в Челябинск.

Впрочем, в хороших качествах Ивана Илюшечкин убедился не сразу. Сперва Масленников всех настроил против себя. Зимой собирали конструкции. Масленников был бригадиром ударной бригады металлистов. В тридцатиградусные морозы, когда работать на конструкциях в механо-сборочном не было никакой возможности и все возвращались в барак, Масленников оставался со своими ребятами раскапывать из-под снега детали, чтобы подготовиться к завтрашнему дню. А иногда бригада не слезала с конструкций и продолжала ставить ригеля в морозной тишине брошенного цеха.

- Мутный парень, - говорили в бараке о Масленникове, - хочет себя проявить... Э-э, ударник, ударяется, сукин сын!

Так говорили об Иване, брызжа ненавистью, бригадир Гуров и его друзья. Они приехали на стройку компанией, работали вместе, крепко держались друг за друга и зашибали больше всех бригад. С мастерами Гуров был в приятельских отношениях, и они давали ему лучшие участки.

Илюшечкин был уверен, что Иван завидует Гурову и хочет выслужиться перед администрацией. Так объясняли действия Масленникова в бараке.

Илюшечкину казалось справедливым это объяснение. Он улавливал в нем отзвуки той привычной житейской правды, к которой привык дома, в деревне:

- Как хотите, ребята, - говорили гуровцы, - нам жизнь дороже. Мыслимое ли дело за двадцать дней закончить цех?

Вскоре они замолчали. Тяжелые обвинения загрохотали со страниц газеты «Автогигант». В бараке узнали про истинное лицо гуровской бригады. Это было лицо рвачей и предателей.

В бараке узнали, как «набухали» у Гурова конструкции. Как вместо пяти тонн выскакивала цифра «десять», как легко повышался заработок бригады, создавая иллюзию высокой производительности труда. Тогда же в бараке читали маленькую бумажку со слепыми синими буквами, которую Масленников прикрепил к доске объявлений:

СЛУШАЛИ: На сегодняшний день мы имеем позорное пятно, лежащее на металлистах, мы имеем недопустимое явление, как прорыв на 35 процентов по механо-сборочному. Для ликвидации этого прорыва мы, бригада Масленникова, в количестве 10 человек ПОСТАНОВИЛИ: объявляем с сегодняшнего дня ударный месячник, ни одного прогула. С сегодняшнего дня мы обязуемся приложить все усилия как к окончанию механосборочного в срок, а так же досрочного пуска завода... Также вызываем всех металлистов, у которых имеется пролетарское чутье и сознательность, последовать нашему примеру. Тем самым мы смоем с себя то позорное пятно, докажем стальную волю металлистов всем врагам и нытикам, не верящим в темпы и победу над трудностями. Рабочий класс умеет бороться и будет бороться со всеми трудностями и выйдет над ними победителем.

Поднимается, растет завод и каждый день его жизни отмечен цифрой в сводке. Как отметить рост человека?

Закончен механо-сборочный, и металлисты переходят на кузнечный. Недостает болтов - стоит работа.

- Яков, - говорит Масленников Илюшечкину, - надо достать болты. Сходи в котельную.

Какое дело Илюшечкину до того, что нет болтов? Пусть об этом заботится администрация: А он идет. И возвращается с ящиком на спине - есть болты, валяются без дела, а тут простаиваешь... разве не безобразие?

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.