Весной у всех потрепались валенки, ботинок не выдавали. Грозились ребята не выйти на работу. Каждое утро, сидя на койке в полутьме просыпающегося барака, Илюшечкин обвязывал ноги длиннейшими и грязнейшими обмотками.

- Ребята, ша, - говорил он со всегдашней добродушной улыбкой, туго закручивая обмотку, - раз Масленников сказал, что будут ботинки, значит, будут. А бузить нечего.

С тех пор Илюшечкин сдружился с комсомольским ядром коммуны - Масленниковым, Квашниным, Зайцевым. Сам он вступил в комсомол недавно. Только теперь почувствовал себя Яков членом организации. Уже были собраны конструкции всех цехов, и коммунары должны были провести монтаж переплетов, одеть цеха, застегнуть железные пуговицы на штенгелях и поскорее очистить место для стекольщиков. Работа началась сразу в нескольких местах. В каждом пункте монтажа действовала группа в шесть человек. Прежняя бригада, охватывавшая все группы, еще существовала формально, но изнутри уже была взорвана этими новыми ударными шестерками. Коммуна решила назначить групповых, не распуская старую бригаду. Групповые должны были возглавить социалистическое соревнование внутри бригады. Группа, в которую входили Зайцев и Поля Пагудина, выбрала Илюшечкина своим вожаком.

Каждый вечер, возвращаясь в барак, групповые заносили на доску выработку. Илюшечкин стал реже улыбаться. Если бы не распроклятый Малярстрой - они бы вкалывали побольше этого. Но маляры, чья задача была своевременно окрасить конструкции, безобразно медленно копошились, удаленные от земного ока легкой кавалерии двенадцатиметровой высотой.

Коммунары-монтажники ломали разбег, споткнувшись о сонные спины Малярстроя. Они посылали вызов на социалистическое соревнование малярам. Молчание. Тогда они шли на худшее и ставили переплеты, балансируя на еще непросохших штенгелях, рискуя сорваться вниз, на жаркую, загроможденную хламом, расковерканную землю стройки. Илюшечкин выводит группу до сигнала. Они идут прямо к деревянной будке, где хранятся инструменты и материалы. Когда стрелка часов ставит первую точку в пунктире автостроевского дня, Зайцев уже привязывает раму к сброшенной сверху веревке.

- Давай!

Под самой крышей кузнечного цеха мелькают лица ребят. Пятипудовая рама подымается, слегка раскачиваясь, ударяясь спиной о тяжелые спины конструкций. Внизу двое, упираясь ногами в землю, вздувая мускулы на плечах, тянут веревку.

- Стоп!

Значит, Яша с ребятами подхватили раму. Можно минутку передохнуть. Раньше Зайцев садился на землю, закуривал и успевал сделать несколько затяжек. Сейчас он не думает об этом. Курить? Заклюют ребята. А кто за тебя рамы подготовит? Торопись! И он сердито посматривает на девушек, тихо перетаскивающих рамы со склада. Впереди, конечно, выступает Миша-Маруся в своих потешных брюках. Волна нежности вдруг захлестывает сердце Зайцева, и он роняет:

- Миша-а... темпы! Сверху летит веревка.

- Давай!

Вой циркулярки заглушает голос Илюшечкина. Зайцев запрокидывает голову: «не сорвались бы ребята»...

Поля Пагудина ползет по штенгелям, измазанная белилами. Всегда берется она за самую нудную, неинтересную работу. Илюшечкин замечал, как тщательно работает Пагудина. Девушка молчаливо смазывала белилами штенгеля. Выверяла переплеты. Завинчивала импосты. Ребята делали это неохотно. То была черновая, незаметная, утомительная подготовка каждой победы.

Тогда Илюшечкин закрепил за Полей смазку и выверку. Здоровенного Зайцева поставил подымать переплеты. Сам орудовал наверху, артистически шныряя между железными балками. Акробатическая ловкость движений означала серьезнейшую рационализацию. Коммунары отказались от лесов. Это было предложение Илюшечкина. Стройка, задыхавшаяся от недостатка стройматериалов, сэкономила на этом несколько десятков тысяч. Монтаж прибавил ходу. Хорошо видит Илюшечкин сверху все земные дела. Вон сидит на груде досок Масленников и выписывает накладную. Вероятно, веревку нужно сменить или гаек не хватает. А у них веревка цела? Щупает веревку Илюшечкин, ставит раму и внезапно вспоминает стих. И без всякой причины он декламирует, не переставая ловко и быстро работать руками:

Мы с тобой родные братья...

Сегодня они опять дадут сто восемьдесят, если не будет задержки с импостами!

Масленников направляется к группе Илюшечкина. У него есть дельное предложение насчет импостов. Надо положить конец этому безобразию, когда из-за каких-то угольничков то и дело задерживается монтаж переплетов главных цехов.

Стремительно надвигается осень. В незакрытых цехах нельзя ставить и налаживать станки. Первого ноября завод должен пойти. Первого ноября завод должен пойти. Да, он снова испытывает радостное, необъяснимое чувство. Вокруг, в глубине этих незаконченных цехов, уже зародилась жизнь. Масленников вспоминает июньские дни прошлого года. Сталинград! Когда оживали первые станки, начиналась первая работа, тогда были готовы на все: дули по шестнадцати часов - дать ток и все! И здесь теперь то же самое.

- Яша! - кричит Масленников, задрав голову. - Хватит на сегодня?

- Ищо надо, - отвечает сверху Илюшечкин. - Подожди маленько. Он быстро спускается вниз. Нужны импосты. Сегодняшние скоро кончаются. Как быть?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.