Первая песня

- Ну, вот и всё. А лесополосу без меня сажали: я на курсах была. Пойдёмте домой.

Впервые она посмотрела на свой лес глазами постороннего человека, от этого он показался ей и меньше и реже: каждое дерево - сиротинка.

Возвращались молча. У Николая было неловкое чувство, словно он только что, сам того не желая, обидел Дашу. Чтобы как-то разрядить неловкость, сказал:

- Верите, Даша, я сегодня полстепи объехал и, честное слово, такого леса не видел.

Даша промолчала. Смешно, когда человек говорит, что за день объехал полстепи, как будто степь - это только дорога.

- Вы вот скажите лучше: правда, что есть дубы по семьсот лет? Вы сами видели? - спросила она.

- Один случилось видеть: семьсот сорок с чем-то лет ему было.

- Семьсот сорок! - даже испугалась Даша. - Так это почти, как Москве, столько же!

Она долго шла задумавшись. Но у крыльца, где рос белолист, сказала:

- А у нас в хуторе вот он - самый старый. Его дед посадил, когда у него сын родился, то есть, ну, мой отец, конечно. А вот эти скобы ржавые - они уж сейчас совсем в ствол вросли - отец вбил и лазил по ним на самую вершину с биноклем, когда белые казаки к нашему хутору подходили.

Дома их ждало чуть ли не всё дашино звено. Пришёл и дашин отец, что был в одних годах с росшим у крыльца белолистом, - весь светлый, совершенно седой, с лучиками морщин у глаз. Отогнав коричневой ладонью дым от себя, спросил заготовителя, как бы здороваясь:

- А ты всё ездишь, Андрей Степаныч, заготавливаешь, что на земле растёт?

Брыкин напустил на себя важность, прокашлялся!

- Сам знаешь, Егор Константиныч, сам должен знать.

- Ну да, ну да, - охотно поддакнул Егор Константинович. -. Должность... Мои старшие тоже все на должностях. А у нас с дочкой, с девчатками вот дело тихое - прутики сажаем. Пусть растут. Проезжие люди одобряют, говорят, которыми уже быков погонять можно.

- То есть это как же? - нахмурившись, спросил Брыкин столь грозно, что уснувшая было кошка сорвалась с печи и рыжей молнией метнулась под кровать. - Пресекать надо!

- Пресекаем, - глядя на него ласковыми глазами, вздохнул Егор Константинович. - Каждый раз пресекаем.

Николай улыбнулся про себя: умные у старика глаза! Высветленные временем и степным солнцем, они смотрят на людей понимающе, с тихой ласковостью - всё видят. Николаю подумалось: если подняться по тем ржавым скобам на белолист да ещё вбить столько же, чтобы достигнуть вершины, - увидишь, как от леса перелилась через гребень и течёт зелёной рекой. посадка молодых дубков. Белолист в центре этой лесной полосы, разрезавшей сухую степь на юг и север. Когда ветер ворошит на нём листву, заворачивает светлой изнанкой, белолист кажется седым и старым. Хорошая у него старость! Ему не пришлось одиноко доживать в голой степи. Рядом с ним молодой лес, и в жаркий день старик укрывает его своей тенью... Даша вдруг сказала, нахмурясь, с упрямством в голосе:

- Ещё ничего неизвестно. Нашему лесу ещё и двенадцати нет, а те дубы, что по семьсот лет живут, тоже когда-то были прутиками...

Но подруга её, самая рослая из девчат, смуглым лицом похожая на цыганенку, норовисто тряхнула головой; серьги в её ушах потом долго не могли успокоиться - всё взблескивали, попадая на свет.