Сабахаттин Али - прогрессивный турецкий писатель. В 1948 году он был зверски убит турецкими реакционерами.

Рассказ «Арык» повествует о трагическом положении крестьянства в Турции.

В арыке Чумра, там, где он вытекает из озера Бейшехир, вода прозрачна, но в Конийской равнине она похожа на кровь...

Вы скажете, что это от краснозёма, которым богата равнина; я же думаю, что это от крови убитых крестьян: Мехмеда Дедемкейлю И его брата.

А небо над Конийской равниной вовсе не голубое: оно бледное-бледное...

Вы скажете, что это от пыли, поднимаемой ветром; а мне кажется, что это от бледности лица Мехмеда Заара, который томится в Конийской тюрьме.

Чтобы получить в степи хоть какой-нибудь урожай, приходится буквально скрести землю ногтями. Соха почти не берёт эту окаменевшую почву, которая ничего не хочет родить, кроме чертополоха да травы ростом с вершок.

И арык, прорытый крестьянами, лишь подчёркивает безводность степи. Его мутные и ленивые воды текут медленно-медленно, словно нахмурясь, будто они недовольны, что попали сюда. Они не только не могут напоить жаждущую, потрескавшуюся от жары землю, но даже не дают прохлады, высыхая под лучами солнца. Точно река жидкого масла, они льются густым, наводящим тоску потоком.

Запылённые степные деревушки, окружённые хилыми деревцами, похожи на кучи пепла. В них живут люди с натруженными, разбитыми работой рунами, с морщинистыми лицами, чёрными от загара. Они упорно пытаются вырвать кусок хлеба у этой земли.

Деревня Дедем находится рядом с арыком, однако воды в нём так мало, что ею нельзя полить даже небольшой огородик, не говоря уже о крестьянских наделах. Поэтому лица крестьян в дождливый год здесь смотрят приветливо, а в засушливые годы хмурятся, мрачнеют и с напрасной надеждой поворачиваются к мутным водам арыка. Дождливый же год случается раз в пять лет.

Мехмед Дедемкейлю и Мехмед Заар были не только соседями, но и ровесниками. В раннем детстве они вместе кувыркались на гумне, возились в пыли и навозе деревенских улочек. Потом подростками они вместе выгоняли на пастбище тощих крестьянских коров, а на досуге ходили к арыку швырять камнями в лягушек.

Повзрослев, они вместе с матерями носили на базар кислое молоко, ходили в горы за дровами и сообща продавали их, а когда удавалось сорвать с какого-нибудь неопытного горожанина несколько лишних курушей, вместе покупали себе одинаковой материи на рубахи.

Потом, уже молодыми парнями, они вдвоём ходили на свадьбы, плясали с молодайками, помогали умывать невест. Их связывала крепкая, немногословная дружба, и часто можно было видеть, как они бегали вместе, взявшись за руки.

Однако очень скоро вечная забота о куске хлеба, который они зубами вырывали у этой бесплодной земли, сделала их более серьёзными и степенными. К тому же на их плечи легло всё домашнее хозяйство, и они стали видеться совсем редко. Мехмед Заар женился, а у Мехмеда Дедемкейлю умер отец, и он остался старшим в семье, состоявшей из матери, сестры и восемнадцатилетнего брата.

Иногда по вечерам два бывших товарища садились рядом на корточки у мечети и смотрели, как возвращается в деревню стадо; затем взглянув друг на друга с чуть заметной улыбкой, расходились по домам.

А через некоторое время в один и тот же день женились Мехмед Дедемкейлю и его брат. Они обзавелись жёнами, чтобы иметь в хозяйстве больше рабочих рук.

В их лачуге из необожжённого кирпича разместились, каждая в своём углу, две невестки, которым вместе было не больше двадцати лет.

И жизнь продолжала идти своим чередом, как она шла уже целые столетия: в безмолвной борьбе с твёрдой, как камень, почвой, в тщетной надежде добыть хоть небольшой кусок хлеба. Воспоминания о юности, о дружбе, о прежнем удальстве постепенно исчезли из их памяти, вытесненные постоянными думами о хлебе насущном.

Как-то раз, поливая свой участок, Мехмед Заар вдруг заметил, что уровень воды в арыке падает и уже показался слой желтоватого ила на дне. Подняв голову, он посмотрел на арык, потом на поле Мехмеда Дедемкейлю, лежавшее немного выше по течению арыка, и увидел, что там сделали запруду и берут воду для своих посевов.

Он послал к ним шестилетнею сына. Тот, прыгая босиком по сохшему на солнце кизяку, прибежал на поле Мехмеда Дедемкейлю и закричал:

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.