Отречение Саньки-короля

Через несколько дней приятели снова оказались тут: решено было не возвращаться назад. А потом их разыскали отцы. Ведя сыновей домой, они раздумывали: дать ребятам по шее или нет? Так и остался этот вопрос открытым. А «ребята» чуть-чуть не сняли прошлой ночью часики с девчонки! Просто Сашка оказался нерешительным, а та быстро бегала.

Учиться Сашка уже не хотел. Каждый день он выкидывал на уроках такие фортели, что педагоги бледнели от одной мысли, что им надо идти в тот класс, где Назаров.

Наступила осень 1954 года. Снова мальчишки и девчонки должны были учиться вместе. Начались перетасовки. Сашку перевели в другую школу. Родители очень надеялись на эти перемены. Но они ошиблись.

Буквально накануне начала занятий Сашка сделал свой первый бизнес: втридорога продал соседке несколько пластинок Лещенко, записанных «на ребрах».

— Вот это да! — радовался Сашка. — Такой барыш, а она еще десять раз спасибо сказала...

В тот вечер они так напились с Юркой, что наутро пришли в новую школу зеленые, с мутными глазами и звенящей головой.

Кое-кто из старших рассказывал, что есть веселые и добрые люди — воры, живущие по особым законам. Что надо только быть смелым и что Сашке с его интеллигентностью и нерешительностью никогда не попасть в их число.

— Разве ты сможешь! — безнадежно махали они рукой, внимательно наблюдая, как меняется выражение Сашкиного лица.

И вот пустынный переулок, пьяный у забора.

...Сашка мчался, как угорелый, зажав в кулаке деньги, прямо на красные огоньки, мерцающие в знакомой подворотне.

— Вот! Двести пятьдесят рублей! А вы говорили, не смогу, а вы говорили!..

Вечер он заканчивал в ближайшей столовке, угощая дружков.

Дружки... Ради них шел на все. Никогда не забыть Сашке свое первое «крупное» дело.

...Ночь. Четверо подростков бредут по переулку. На душе тоскливо. Это значит — нет денег. Это значит — их необходимо достать.

И вдруг откуда-то вывернулась женщина с сумочкой под мышкой. Не сговариваясь, пошли за ней. Истошно закричала потерпевшая. Тут же откликнулись милицейские свистки.

Ребята удирали переулками, через проходные дворы и заборы. Но один, именно тот, у которого была сумочка, остался в руках милиции.

Наутро за Сашкой приехали. До сих пор он помнит растерянные глаза матери, суетливые движения отца.

Ему сказали, что тот «раскололся» и всех выдал. Но Сашка не верил. А воровская честь? А воровской закон? И он упорно продолжал твердить, что все совершил сам, что никого не знает...

От колонии спасло лишь то, что попался впервые.

Пожалуй, его никто и не портил, как это часто бывает, но как еще чаще считают. Он сам изо всех своих силенок лез «наверх», завоевывая себе скандальный авторитет, делая уголовную карьеру — быть первым во что бы то ни стало, неважно, в чем, но первым!