Наступило молчание. Но продолжалось оно недолго. Сидорыч заерзал на стуле, сел на самый краешек и дотронулся пальцем до собеседника.

- Ты вот еще чего не знаешь. Со своим вопросом я все - таки к Владимиру Ильичу обратился, уловил момент. Стою раз часовым у Нарвских, и вот на тебе - идет мимо! Я ему всю историю и выложил. Вроде шуткой, вроде в намек, а сказал: «Национализирован банк - то, Владимир Ильич, а денег моих кровных сторублевка в нем. Как же теперь, аминь, Владимир Ильич, получить уж не получишь? Баба поедом заедает». Он сперва долго смотрел в сторону. Потому что, как я сейчас полагаю, был другим занят, а тут вдруг я со своим вопросом. С Ильичам Калинин шел, Михаил Иваныч, с которым, помнишь, мы с тобой в одном цехе работали... Он - то меня узнал. «Это наш Кузин, путиловский», - говорит Ильичу. Повернулся ко мне Владимир Ильич: «Так, так, товарищ Кузин! Значит, считаете, ваших денег в банке только сто рублей, не больше? Значит, остальные не ваши? Но в таком случае чьи же? - Положил это он мне руку на плечо и успокоил: - Ничего, товарищ Кузин... Помяните мое слово, Советская власть отдаст вам сто рублей, да еще какие сто!»

- До сих пор краснею, - признался Сидорыч. - А когда лет двадцать назад Калинин орден мне в Кремле вручал, то не забыл он того разговора и напомнил: «Ну, Кузин, возвращены тебе твои деньги?» «Сполна, - отвечаю. - Как товарищ Ленин обещал». «То - то, - смеется, - твою сотню Советская власть не забыла. Ну, а Степанида как поживает?..» И крепко мы пожали друг другу руки.

- Да - а, - протянул Роман Сергеевич, - нелегко было в старое время от получки по рублику выкраивать... А Ленин не то что сторублевку твою, а власть тебе дал. Корабль твоим именем назвали. Шутка ли, теплоход «Кузин»! Говоришь, к нам в порт зайти должен? Стало быть, поздравительный визит* тебе нанесет: дескать, ты ушел на отдых, а я за тебя поработаю...

- Однако засиделись мы у тебя, Роман, - сказал Сидорыч, вставая. - Пойдем - ка, сынок, познакомлю я тебя с матерью твоего командира, - обратился он ко мне.

Вскоре мы были у его дома. Взбудораженный воспоминаниями, Иван Сидорович, даже поднимаясь на четвертый этаж, не переставал рассказывать о давно прошедших, трудных годах своей жизни.

- ... И дал я тогда слово своей Стеше работать на заводе тихо и смирно, а в политику не ввязываться. Ведь не сдержал! Не выдержали тормоза! - произнес он, добравшись до лестничной площадки четвертого этажа.

Нам открыла маленькая подвижная старушка.

- Ну, как? - спросила она Ивана Сидоровича.

- Все как надо, уважили... А сейчас вот какого гостя принимай. - И он отрекомендовал меня старушке: - От Сергея, с корабля. Привет нам привез.

Степанида Петровна всплеснула руками и сразу стала расстегивать на мне бушлат, а потом отбила меня у Сидорыча и потащила за собой на кухню, где, усадив на табуретку, долго и подробно расспрашивала о сыне.

... Домой в этот день я возвращался не спеша. Солнце уже опустилось за горизонт, а над головой все так же легко и плавно проплывали ставшие теперь совсем темными облака. В воображении вновь и вновь возникала сутуловатая фигура Ивана Сидоровича. Несколько раз мне даже послышался металлический стук его тросточки. Я невольно оборачивался и не без сожаления убеждался в том, что мы действительно с ним расстались...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.