Оружие солдата

Командующий выслушал мой доклад, задал несколько вопросов и приказал направить меня вместе с опытным образцом и чертежами в Главное автобронетанковое управление. В тот же день Георгий Константинович наградил меня именными часами.

С того дня прошло уже более сорока лет, однако до сих пор в моей памяти сохранились его слова: «Как приятно, что наши красноармейцы не только изучают боевую технику, но и активно участвуют в ее совершенствовании».

Воодушевленный добрыми напутствиями командующего, я прибыл в Москву, а уже месяц спустя читал окончательное заключение специальной комиссии: «Всесторонне испытанный счетчик моторесурса в полной мере удовлетворяет предъявляемым требованиям и рекомендуется для серийного изготовления». Еще бы месяц-два, и можно было бы взять в руки первый образец заводского изготовления, но... началась Великая Отечественная война, и мне было приказано прибыть к месту службы.

Я был назначен командиром танка и вместе с другими экипажами выехал в город Харьков получать боевые машины. Прямо на заводском дворе только что сошедшие с конвейера танки Т-34 укомплектовывались экипажами, грузились на железнодорожные платформы, отправлялись в районы боевых действий.

Наш путь лежал в район Брянска, где шли тяжелые бои с наступающей бронированной армадой фашистского генерала Гудериана. Наша часть получила задание встречать танковые подразделения врага на марше, навязывать им встречные бои.

В таких стычках мы изматывали силы противника, сбивая темпы его продвижения, нанося ему чувствительный урон, но, разумеется, и сами несли потери.

Много неприятностей доставляла нам вражеская авиация, которая безнаказанно появлялась в самых неожиданных местах. Больших потерь от нее мы, танкисты, не несли, но взаимодействовавшая с нами пехота страдала от этих неожиданных налетов изрядно.

Наша пехота была вооружена в основном винтовками образца 1891/30 годов, системы прославленного русского оружейника С. И. Мосина. Немецкие же солдаты шли в наступление с пистолетами-пулеметами МР-40, которые иногда у нас называли шмайсерами. У нас подобное оружие было редкостью, но было: пистолеты-пулеметы выдающегося советского конструктора В. А. Дегтярева. К сожалению, к июню сорок первого их было изготовлено всего около ста тысяч штук. Пистолеты-пулеметы еще со времен советско-финской кампании стали называть автоматами, и это название сохранилось за ними до сих пор.

Когда я впервые своими глазами увидел, как немецкие солдаты, уперев в живот приклады автоматов, обстреливали все, что казалось подозрительным, у меня появилась робкая, но с той поры не затухавшая мысль о создании простого по устройству пистолета-пулемета. Практически в условиях боевых действий она, конечно, была неосуществима и держалась на одном желании видеть нашего солдата, идущего в бой с более скорострельным оружием, нежели пятизарядная винтовка Мосина.

Поздно вечером, второго сентября, разведка доложила, что на опушке соседнего леса сосредоточиваются фашистские танки. Нам было приказано пополнить боезапас, дозаправиться горючим и ждать сигнала к выступлению. Как только забрезжил рассвет, наши танки пошли на сближение с противником.

В этом бою в нашу машину попал снаряд, и я на мгновение потерял сознание. Придя в себя, ощутил острую боль в левом плече и локтевом суставе. Башенный стрелок помог мне быстро перевязать раны, и мы снова продолжали бой.

Потеряв в той схватке больше двух десятков танков, фашисты отступили. Но и мы понесли немалый урон. Через несколько дней у нас было столько раненых, что это связывало боевые действия части.

Решили раненых отправить в тыл. Среди них оказался и я...

Недели через две я оказался в елецком госпитале.

В моей палате было шесть человек. Все прошли фронт и, естественно, говорили главным образом только о боях. Чаще других возникала тема, что немецкие солдаты почти все вооружены автоматами, а у нас их почему-то нет. Этот разговор вновь вернул меня к мысли сделать простой по конструкции автомат. И в школьной тетради стали появляться первые наброски. Наверное, увлеченность работой способствовала быстрому выздоровлению. Вскоре меня отправили долечивать раны домой. К этому времени уже несколько тетрадей были заполнены эскизами разных вариантов деталей и узлов автомата.

С этим «багажом» я и приехал на станцию Матай. Получил в военкомате продовольственный аттестат, доложил о своих планах. Руководство железнодорожного депо, откуда я был призван в армию, доброжелательно встретило мою просьбу о помощи в изготовлении образца нового оружия. Выделили отдельную комнату и дали в помощники моего довоенного друга Женю Кравченко. Он был и токарь, и фрезеровщик, и мастер на любую слесарную работу. Хватало у него и задора и организаторских способностей. Вокруг Кравченко сразу же образовалась группа хороших специалистов: самый опытный сварщик Макаренко, инструментальщик Игнатьев, фрезеровщик Ильин. По моим чертежам они сразу приступили к изготовлению деталей.

В любом стрелковом оружии должен быть ствол, а изготовить его в условиях депо было невозможно.

Еду в военкомат, прошу дать учебную винтовку и сотню пистолетных патронов. Тут-то и пригодилась довоенная справка о том, что я занимался доработкой пистолета ТТ. Мою просьбу удовлетворили.

Три месяца работы над автоматом только прибавили вопросов. Правильно ли выбран принцип со свободным затвором? Может быть, оружие было бы легче и меньше по габаритам, используй мы полусвободное запирание канала ствола? Какое количество патронов целесообразнее иметь в магазине? Каким должен быть приклад? Словом, вопросов возникало много, и далеко не на все можно было в наших условиях дать ответ. Некоторые варианты деталей проверяли в металле, от других, чтобы не затягивать сроки изготовления, отказывались еще на этапе проектирования.

Но вот закончена общая сборка образца, отлажено взаимодействие всех частей и механизмов. С особым волнением все участники ожидали начала испытаний. Тут же, в рабочей комнате, сколотили ящик, засыпали его песком и выпустили первую отладочную очередь