Так вот, даже перед лицом таких бесспорных . достоинств, помня о былых добычливости и бесстрашии отца, Иван все-таки счел нужным рассказать и об одном-единственном случае, когда Волков-старший оплошал перед медведем. Ради объективности. Ради уважения к медведю.

Было в словах Ивана искреннее восхищение зверем. Но для меня в их поступках виделось явное противоречие: он вроде бы и любовался зверем и в то же время, не дрогнув, увеличивал счет своих трофеев. Хорошо, подумал, что Иван – мастер в своем деле. Но, с другой стороны, с каждым его выстрелом дичи становится все меньше. Хоть камчатская тайга и теперь богаче ею, чем любая другая область страны, все-таки и здесь человек извел ее порядочно, и не та теперь, что прежде, охота, не та рыбалка. Все меньше зверья и птицы в лесу, все меньше рыбы в озерах и реках. Запреты и лицензированный промысел пока желаемого результата не дают. Не является ли Иван Волков одной из маленьких, но все-таки причин оскудения нашей природы?

Я долго думал над этим и решил, что он, как представитель всех промысловых охотников, тут ни при чем. Человек должен брать у природы ее дары. И правильно будет взимание этой «дани» поручить наиболее подготовленным профессионально людям. Другое дело – как определить и как проконтролировать размер дани, как учесть благотворное и пагубное влияние привходящих факторов. Можно просто сказать: мало медведя– значит постарались охотники. А можно развернуть всю цепочку причин, и окажется, что местами сгублено много леса, где раньше обитал зверь, а неумеренный лов лосося в океане японцами еще больше усугубил причины, по которым падает количество рыбы, ежегодно поднимающейся на икромет. И станет ясно, что вовсе не охотники, а нарушение биологического равновесия – главная причина оскудения камчатских лесов.

Но даже сознавая все это, мы по старинке остаемся беззаботными и нерачительными хозяевами. Приведу небольшой, но характерный тому пример. Я хотел увезти из Ключей медвежью шкуру. Лучшего камчатского сувенира не придумать. Но, увы! Иван объяснил:

– Охотники бросают медвежьи шкуры в тайге. Невыгодно их везти домой, как кожсырье их не принимают. А за мехсырье – сам понимаешь, какой медведь осенью: не вылинял еще, не особо красивый – платят самую низкую цену, рубля полтора-два. Меньше, чем за ондатру. Да к тому же ее нужно обезжирить, растянуть, высушить – возни невпроворот. Себе дороже.

Из-за боязни хлопот не принимает госпромхоз и медвежью желчь – старинное народное средство при лечении печени и желудка. В общем, когда мы стали подсчитывать с Иваном, что можно было утилизировать и с выгодой продать, то оказалось, что по стоимости оно составляет столько же, сколько сейчас берем мы за убитого медведя. Вот какое отступление я вынужден сделать, чтобы понятней стали и мой герой и его профессия.

Прощаясь, он признался мне:

– Когда на мишку идешь – силу свою чувствуешь. Поверишь, осень подходит – я уж терпеть не могу: на охоту тянет. Жду первое сентября, как праздник.

Прошлым летом выбрались они с Тамарой на «материк». Погостили с неделю у тещи на Урале, поехали к тетке в Ульяновск. На Волге Иван выдержал всего два дня: через всю страну пронесся на реактивном самолете на Камчатку: приближалось время охоты, и он не хотел упускать ни одного дня.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.