У него была программа, которую он неторопливо, но последовательно претворял в жизнь. Первое: необходимо иметь имя, собственное лицо, чтобы тебя знали и ни с кем не спутали. По одежке встречают, с этого и начнем, решил он еще в детдоме.

Сверстники ходили джинсовые, хипповые, длинноволосые, разные. Леонидов всегда в костюме, аккуратен, отутюжен, хорошо пострижен, речь чистая, литературная, никакого сленга, ни врагов, ни друзей, все на одной дистанции. Так как он продолжал репетиторствовать, то уже в двадцать два года Илью начали называть по имени-отчеству. В университете Илью знали, ни с кем не путали, окончил он с отличием, на работу в прокуратуру его взяли не за фамилию, хотя последняя, естественно, не мешала.

Начав работать, Илья Ильич Леонидов быстро заявил о себе как человек аккуратный, педантичный и исполнительный. Фамилией своей он не пользовался, с личным временем не считался, но сослуживцы его не любили.

— Он не с людьми работает, а гайки точит. Все чистенько, аккуратненько, точно в срок. Прокруст рядом с ним — ребенок и гуманист, — сказал однажды кто-то.

И все согласились. Однако Илья Ильич дружбы ни с кем не искал, шел своим путем, ждал своего часа. «Мне нужно дело, о котором заговорил бы Город», — сказал Леонидов сам себе. Разбои и убийства, совершенные неизвестно кем, его не интересовали. Здесь отличатся милиционеры, о следователе, который включится позже, никто и не узнает. Мне нужно иное.

Итак, наутро после убийства Игоря Лозянко, рано, до завтрака, Илья вошел в кабинет тестя. Коротко, без эмоций объяснил ситуацию. Бытовое убийство, замешан популярный спортсмен, на «стариков» начнут оказывать давление. Городу это ни к чему, не славы ради, а истины для... Прошу. Тесть в просьбе ничего предосудительного не усмотрел. Не дело крупных торгашей просит, чтобы его можно было заподозрить, будто он хочет куш сорвать. Пусть его, тем более никогда ничего не просил. Может, он и не мерзавец, а совсем наоборот.

В десять утра следователь Леонидов получил в производство дело по факту убийства гражданина Лозянко И. П. Следователь знал: если он отдаст под суд Павла Астахова, то его, Илью Ильича Леонидова, в Городе будут знать в лицо, ни с кем не спутают. Нелюбовь? Ему не нужна любовь, он ее не знал никогда, узнавать и не собирался. Он не просто прочитал все материалы, собранные милицией за первые сутки, он внимательно их изучил, проанализировал и не просто увидел Астахова, а нащупал ходы к нему, разработал тактику и стратегию ведения дела.

Астахова при наличии лишь косвенных улик арестовать не позволят. Необходимо подготовить почву, общественное мнение. Начинать следует резко, со скандала, решил Леонидов, с конфликта с милицией.

Леонидов добивался скандала, звонков милиции в обком и прокуратуру. Но прокурор не бог и не может освободить следователя от ведения дела без достаточных оснований. А последних у него не окажется, Леонидов не даст. Он увидел трамплин. Астахов вознесет ввысь некогда безымянного детдомовца, о Леонидове станут говорить с ненавистью, но будут знать в лицо и никогда ни с кем не спутают.

Илья Ильич отправился вести, казалось бы, бессмысленные допросы. Если думать об обнаружении и уличении преступника, то оно так и есть, а если добиваться цели, которую поставил перед собой Леонидов, допросы эти имели очень большой смысл. Сколько человек прошло через кабинет Ильи Ильича с трех до девяти вечера? Сколько у каждого из этих людей друзей и знакомых? Все они в ближайшее время узнают о существовании Леонидова Ильи Ильича, который ведет расследование по факту смерти Лозянко. И в каждом допросе в той или иной форме называлась фамилия Астахова.

И сам Павел Астахов придет, рассудил Илья Ильич, обязательно явится, не захочет привлекать к себе внимание. Вызывали? Вот он я, готов ответить на любые вопросы. Все так и произошло. Астахов явился, его, конечно, пропустили без очереди. Леонидов представился любезно, но сухо, подчеркивая, что здесь не стадион, а прокуратура.

Заполнив анкетные данные и предупредив Астахова по сто восемьдесят первой и сто восемьдесят второй статьям УК РСФСР о наказании за отказ от дачи показаний или за дачу заведомо ложных показаний, Леонидов протянул через стол протокол и показал, в каком месте следует расписаться.

Астахов взял ручку, Илья Ильич от напряжения не мог вздохнуть, склонил голову набок, шарил взглядом под пыльной батареей. Павел расписался легко, вернул протокол, смотрел спокойно.

— Вот и хорошо! — облегченно вздохнул Леонидов. На удивленный взгляд Астахова пояснил: — Это я так, своим мыслям.

Если бы Павел знал эти мысли!

Илья Ильич задал все положенные вопросы, получил правдивые и лживые ответы, в конце каждой страницы попросил Астахова расписаться, а после последней строки написать: «Записано с моих слов правильно, мною прочитано, добавлений не имею».

Павел все написал, расписался, раскланялся и вышел из кабинета, раздумывая, куда сейчас направиться, не догадываясь, что шагает непосредственно в тюремный изолятор.

Леонидов после его ухода минут пять никого в кабинет не приглашал, перечитывал допрос, смакуя каждое слово, торжествовал. Все у тебя есть, Павел Астахов. Папа, мама, сила, красота, слава, красивые женщины. Все! Посмотрим, что от всего этого останется.

Вскоре в кабинет зашел прокурор.

— Илья Ильич, рабочий день давно кончился, — сказал он.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 14
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.