Леонидов ответил вежливой улыбкой, и прокурор, попрощавшись, ушел. Заменить следователя! Легко сказать! Как? По какой причине? Девятый час, а человек работает, все это видят и знают.

Илья Ильич Леонидов шел неторопливо домой. Перебрав прошедший день, он выделил три этапа. Разговор с тестем, сцена в милиции, допрос Астахова. Проанализировав их, он остался собой доволен. У меня есть имя, фамилия, положение. Будет у меня и власть. Никто меня ни с кем не спутает. Не будет, как в детстве: круглоголовые, стриженые, серые и одинаковые, как мыши. Не будет! Илья Ильич Леонидов. Персонально!

8. На третий день

В Городе Лева жил уже одиннадцатый день, восемь из них истрачены на грабителей, и третий день расходовался на дело Лозянко. Так растрачивается жизнь сотрудника уголовного розыска: задержал одних убийц, устанавливай другого. Такая жизнь в принципе не делает человека добрее, доверчивее, благодушнее. У Гурова, видимо, был врожденный иммунитет, он с годами не черствел, не костенел душой. Он не мучился бессонницей, не бредил по ночам, но чужие беды воспринимал болезненно, по-человечески.

Когда вчера вечером Боря Ткаченко доложил результаты своей работы, у Гурова нехорошо, тревожно защемило в груди. Он вспомнил Павла Астахова, его открытое лицо, не умеющие лгать глаза, статную фигуру, гармоничную законченность движений. Почему-то Гуров увидел Павла в вечернем костюме, при орденах. Потом увиделся тюремный изолятор, тусклая краска стен, привинченная к полу табуретка, окно, закрытое жестяным козырьком, чтобы видно было не двор, а лишь узкую полоску неба.

Вторую неделю живу здесь, а Города не знаю, думал Гуров, выходя из гостиницы. То на машине летишь, пугая людей сиреной, то пешком по треугольнику: УВД, гостиница, прокуратура. Один раз на стадион съездил, так лучше бы мне там и не бывать. Гуров заставил себя вспомнить запрокинутое лицо Лозянко, черный ореол вокруг головы. Вспомнить и озлобиться. Однако не получалось, картина не складывалась.

Мертвый Лозянко отдельно, живой Астахов отдельно. Чемпион! Орденоносец! И ты готов его защищать, сыщик, накручивал себя Гуров. А будь он, как говорится, простым рабочим парнем? Злость на себя не появлялась. Не в чемпионстве дело, что-то ускользало, что-то самое важное Гуров не угадывал, промахивался. Внутреннее сомнение — это хорошо, но что с фактами делать? И Гуров шел в прокуратуру, чтобы ознакомиться с протоколом допроса Астахова и доложить следователю о выявленных вчера обстоятельствах и о своих соображениях по ходу дальнейшего расследования.

— Эй, товарищ!

Гуров сделал еще несколько шагов, услышал, что за спиной кто-то бежит, остановился и оглянулся. Его догнал Сергей Усольцев.

— Привет! — Усольцев поднял руку, чтобы лихо шлепнуть по ладони Гурова, но тот ладонь не подставил.

— Здравствуйте. — Гуров поклонился.

— Здравствуйте, здравствуйте. — Усольцев пошел рядом. — Сергей Усольцев, работник городского спорткомитета. Я третьего дня в кабаке вас за простого командированного принял.

— А я не простой?

— Не простой. — Усольцев взглянул оценивающе. — Мне вас вчера на улице показали, говорят: специальный сыщик из столицы. Он, мол, на Астахова бочку катит, труп на Пашу вешает.

Гуров остановился, взглянул на Усольцева сторонне. Вспомнился вечер в ресторане, мысли о завтрашней Москве, разговор с Ритой. Ресторанный зал, традиционная свадьба, их столик в углу, ловкий парень Сергей Усольцев в сопровождении...

— Не берите в голову. — Усольцев развел руками. — Я к тому, что нам-то виднее... Игорек был мальчик... — Усольцев грязно выругался. — Паша с ним цапался пару раз, это точно.

Они пошли дальше, Гуров слушал внимательно.

— И Нинка между ними хвостом крутила. Но чтоб убить? — Усольцев состроил гримасу. — Вы случаем не в прокуратуру? — Он достал из кармана повестку.

— В прокуратуру, — кивнул Гуров.

— Тут, за углом. Велено явиться. Зачем? — Усольцев пожал плечами.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 14
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.