Обещание

- Эй, гости, так давайте или на поле, или в Ригу!

Расчесывая пятерней волосы, мы вылезли на двор. Ах, ты! Будил нас вчерашний постреленок, который теперь запрягал лошадь в конные грабли.

Только мы смыли студеной водой из колодца остатки сна, как из дому горделиво вышла девушка лет двадцати, с соломенной шляпой в руке. Та самая, что вчера отобрала у нас сигареты. Она вернула наше курево и добавила:

- Если не передумали, так пойдемте в поле. Позавтракаем, когда заработаем завтрак.

«Смотри-ка, - подумал я, - насмешница. Не пчелой такую, а осой надо бы назвать: жалит да и по виду больше на осу смахивает - миниатюрная, стройная, с гибкой талией, белокурая, а глаза карие, жалящие» .

На поле мы пришли вместе с солнцем. К чему в такую рань? От утренней прохлады меня пробирала дрожь.

Так начался этот день. Было по-всякому. Искусство вязать рожь в снопы - с того дня Я называю это «искусством» - мне было чуждым. Поначалу дело у меня не клеилось. Хорошо, что по соседству над снопами вилась эта Бите и нет-нет да прикладывала свою руку к моему вороху. Однако она не забывала одновременно царапнуть острым коготком мое самолюбие квалифицированного слесаря. Ни с того ни с сего она вдруг спросила:

- Ваша фамилия, товарищ рижанин? «Познакомиться, что ли, хочет?» - подумал я и, пользуясь случаем, тут же распрямил согнутую в три погибели спину.

- Саквартнис.

- Да? Меня зовут Луция Бите. Саквартнис? Ишь, какая смешная фамилия! В этом вы не виноваты, товарищ Саквартнис, а вот в этом - да. - Она с пренебрежением показала на связанные мной снопики. - Разве у вас снопы? Не снопы, а веники! Они же в копне не удержатся! Как вы на них шапку наденете?

Действительно, как надевать эту «шапку» , я не знал. И вот так целый день. Беда за бедой. В первую очередь солнце. Ничего, подумал я, часов около двенадцати раздеваясь до плавок, заодно и загорю. Колхозники, по-видимому, не признавали всей благотворности солнечных лучей и работали в рубахах. Но одно дело - загорать на взморье, подставляя солнцу по определенной системе то бока, то спину, то живот, и совсем другое, - когда на ржаном поле жаркое светило все время смотрит только на твой горб. Три ночи после этого я спал на животе.

Для чего парить ноги, недоумевал я, глядя на загорелые голени Луции Бите, зачем она носит эти длинные серые носки? Свои удобные сандалии я надел на босу ногу. Но уже к полудню я вышагивал по полю, как аист, высоко подымая исколотые ноги, и клял про себя косцов, которые оставили такую длинную стерню. Опять же и заусеницы на пальцах. Однако держался. Стыдился Луции Бите.

После полудня со стороны Риги стала надвигаться гора иссиня-черных туч. Колхозники вязали, носили, ставили копны, старались изо всех сил. Луция таскала снопы бегом, а на лице ее была такая озабоченность, что и мне больше не приходило в голову перекурить, чтобы дать отдых спине. Я тоже взял по два снопа под мышки и еще в каждую руку по одному и затрусил рысцой.

Однако ветра, вернее, облака, двигавшегося со скоростью ветра, мы не опередили. Рожь на четвертой части большого поля еще оставалась не убранной в копны, когда хлынул мощный ливень, прямо стена воды. В сопровождении Луции мы добрались до сенного навеса у нее во дворе.

- Залило, залило, - сокрушалась Луция, сидя рядом со мной под навесом.

- Не вечно же будет лить, - начал я было ее утешать, но это только привело в ярость нашу Осу.

- Во ржи вы только то и смыслите, что из нее хлеб делают. А вы знаете, что значит вывозить навоз, пахать, сеять? У вас от одного дня спина разламывается, а сколько труда вложили в поле мы? А рожь-то какая! - вздохнула она. - Намокнет - уже не та будет, а по радиосводке, так, пожалуй, ни завтра, ни послезавтра не распогодится... Есть еще другие поля. Начнет лить... Да вы хоть понимаете, о чем я тут говорю? - заметила она пренебрежительно.

- Как же, понимаю, - ответил я, не шибко разобравшись во всем этом, но затем вспомнил кстати: - А почему вы тут от техники отстаете?

- Ничуть не отстаем.

- А комбайны? Недавно видел в киножурнале, как убирают в одном из районов Латвии. Давно хлеб был бы убран, без всяких трудностей. - Я пощупал ноющую спину. - А у вас тут, видать, еще долго почесываться будут.