Мы летали день за днем. И я даже не могу сказать, было ли это трудно, приятно, интересно, страшно или весело... Может, потому я ничего не в состоянии припомнить, что видел лишь доверенные моему попечению приборы, а ни земли, ни неба даже самой крошки не наблюдал. Одно подтверждаю достоверно: ничего особенного, из ряда вон выходящего в наших полетах не происходило. Мы начинали режим «от могилы», как сказал Шебенко в первый день знакомства, и завершали его в той же точке.

Семнадцатого августа Шебенко объявил:

– Завтра не летаем. Соберемся у столовой в девять.

Мне никто не сказал ни слова, но я сразу почувствовал: мои фирменные джинсы, моя легкомысленная в мелких цветочках рубашечка и светло-голубые кроссовки – неуместны. Шебенко невзирая на жару был в синем, хорошо сшитом костюме, при галстуке, Борисов тоже приоделся, и остальные выглядели весьма импозантно...

К нам подошла незнакомая мне женщина. В руках у нее был огромный сноп гвоздик. Она отдала цветы Шебенко. Он было полез за деньгами, но женщина взглянула прострельно:

– Что за паника. Виктор Иванович? Потом...

И Шебенко спрятал кошелек.

Нам подали зеленый «рафик», все, кроме женщины, принесшей цветы, расселись в машине, и шофер, не спрашивая куда, поехал.

Мне досталось место в конце салона, обзор слева закрывал своей могучей массой Борисов, справа окошко закрывала салатного цвета шелковая занавеска, так что за дорогой я не следил. Ехали мы недолго – минут пятнадцать. Когда «рафик» остановился, я понял: мы где-то за аэродромом, в степи. Все чинно вышли из машины, последним – я.

Действительно, вокруг была степь – ровная, выгоревшая, подернутая голубоватым, трепетно струившимся маревом. А слева от нас над степью поднималось громадное крыло из нержавейки, стилизованное птичье крыло, будто бы росшее из земли... Невольно я глянул на экипаж и, признаюсь, растерялся: все они постарели... клянусь, лет на двадцать прибавилось мужикам. И все молчали.

Шебенко положил сноп красных бархатистых гвоздик к крылу. Выдержал паузу и первым полез в машину.

Над степью трещали кузнечики.

Откуда-то из дальнего далека едва доносилось жужжание перегруженного двигателя – видно, тяжелая машина одолевала трудный подъем.

С тех пор минуло пятнадцать лет.

Уже не один год я работаю летчиком-испытателем. Как это случилось. разговор особый, сейчас скажу только: преодолеть мое разноглазие, а точнее. обойти бдительность медицины и вырвать персональный допуск, «в порядке исключения», помог Шебенко... Будет случай, расскажу подробнее.

На днях удивил меня Виктор Иванович: попросился ко мне в экипаж вторым пилотом...

– Летать не дают, во всяком случае, командиром... Устарел, говорят... Вторым возьмешь? – только и сказал.

И еще: не так давно я узнал, что под тем крылом – трое:

Волков Анатолий Михайлович,

Прищепов Дмитрий Силантьевич,

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.