На испытательной базе мне дали два дня для знакомства с материальной частью, поинтересовались, когда я последний раз прыгал с парашютом, и предупредили: Шебенко строг, учти. И трепачей Виктор Иванович органически не переносит, особенно не распространяйся при нем...

Ну, что ж, я поблагодарил в душе доброжелателей и стал ждать встречи.

Шебенко оказался мужчиной лет сорока пяти, худощавым, на вид несколько старообразным, не слишком разговорчивым. Во всяком случае, из нашего первого знакомства мне запомнились только эти его слова:

– Измерительный комплекс – кот в мешке! И этот гибрид, – он махнул рукой в сторону машины, – не по уму... Если расчет на автоматику, так нечего было экипаж задействовать, а если на экипаж, так надо бы дать возможность вмешиваться в действия комплекса нам... Я главному говорил, но пока без последствий...

Шебенко ушел по своим делам, а я остался под рукой у Борисова – ведущего инженера. Он показал мне немыслимый закуток, где торчали приборы моего заведования, пояснил, что, когда и как следует включать и выключать, посоветовал потренироваться и, прежде чем оставить меня наедине с техникой, спросил вызывающе:

– Водку пьешь?

– Не особенно, – сказал я, постеснявшись признаться, что от одного только винного запаха меня воротит с души.

– Жаль! – то ли всерьез, то ли иронически прокомментировал Борисов и помахал мне на прощанье: счастливо, мол, оставаться.

Часа два я пытался представить себе полет и репетировал мои действия: включаю питание на первую группу... устанавливаю ноль на шкалах высотомеров... включаю питание второй группы... записываю показания барометра... ввожу координаты отсчета...

Потом я старался вообразить, что мне могут приказать в полете Шебенко или Борисов: проверить, отключить, зафиксировать. ...В какой-то момент я вспомнил о парашюте, и мне сделалось смешно: парашют сиротливо лежал у входной двери, но как, в случае чего, его пристегивать к подвесной системе, как вообще до него дотянуться, если рук было не поднять и поворачивался я в своем закутке еле-еле.

Тут же решил: про парашют ни за что спрашивать не стану. Первый полет... какое впечатление может произвести такой вопрос на Шебенко... может быть, после...

Но вскоре я забыл обо всем на свете: мне было жарко и тесно. Тесно и жарко.

Перед вылетом Шебенко коротко объяснил задание и сказал в заключение:

– Работаем, как обычно, от могилы... Со взлета до могилы – четыре минуты: штурману и тебе, – он посмотрел в мою сторону, – поворачиваться проворно. Вопросы? Нет вопросов. Сверяем часы: семь двадцать две...

Должен сказать сразу – полета я не видел: с моего, извините за выражение, места ни земля, ни небо не просматривались. Я делал, что надо было и, вероятно, делал правильно, потому что меня никто в полете (и после полета тоже) не обругал.

А впечатления?

Грохот, теснота и жарища... или так – жарища, теснота и грохот.

Ночью, когда я растянулся наконец на собственной постели, когда сон почему-то не шел, я снова слышал тяжкий гул над головой, редкие хлопки и пронзительный зуд, и тогда мне стало представляться, как все было... Вот я увидел летательный аппарат-носитель: очень большой, неуклюжий на вид и такой тесный изнутри – мне не понравился носитель... Загадочный суперкомплекс, ради которого нагородили весь огород, господствовал надо всеми, подавлял... Наверное, это было нехорошо с моей стороны, но я подумал: а стоит ли этот комплекс моих мучений? И здесь мне сразу увиделся Шебенко... Истертая до белизны на плечах кожаная куртка, заношенные спортивные брюки с некогда лимонно-желтыми лампасами, дешевые кеды, затянутые совершенно новыми, белейшими шнурками... Или жадный?

Потом я заснул.

А когда продрал глаза, надо было торопиться: времени на сборы, завтрак и прочее оставалось в обрез.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.