Он был построен в самом лучшем месте Пхеньяна, на возвышенности, что обеспечивает самый чистый воздух. В нем шестьсот комнат, занимающих сто тысяч квадратных метров. Хранилище вмещает тридцать миллионов книг.

— Довольны ли вы оборудованием залов? — спросила я.

— Да, — сказала сопровождающая нас сотрудница. — Это японское оборудование... реконструированное нашими техниками.

Мы подошли к справочному отделу. Я попросила узнать, каковы новейшие поступления советских изданий. Через минуту мне сказали:

— «Теория гидроскопических устройств», 1964 год, издательство «Судостроение».

Медленно мы обходили этот дворец. Здесь были лингафонные кабинеты, читальные залы, лекционные залы. Всюду были люди. В музыкальном отделе обучали игре на тянзо, это дудочка, и на янгуне, это барабан, а также на аккордеоне, пианино, гитаре. Оборудование напоминает лингафонный кабинет. Я надела наушники. Ведущий занятия улыбнулся, что-то набрал на своем пульте. В ушах заорал знакомый голос: «Встреча была коротка!..»

— Товарищ Ким Ир Сен, посетив Дом, когда он уже был введен в строй, дал такое ценное указание: не следует готовить в столовой блюда, имеющие запах.

— Почему же? — удивились мы.

— Блюда, имеющие запах, вызывают сильный аппетит.

Мы вышли из прекрасного Дома. Девушки в полувоенной форме с книгами в руках шли строем по дорожке, направляясь на лекцию.

...Морское побережье. Утро. Дымка. Рыбак, стоя по колено в воде, забрасывает в воду большой сачок. Я говорю Паку: можем ли подойти? Пак в нерешительности: Он говорит: старик сейчас одет в плохие одежды... Мы остаемся на берегу. Наконец рыбак, собрав снасть, идет, приподняв над водой небогатый улов. Это старик с лицом, которое, кажется, лепило одно лишь великое терпение. Мы подходим, знакомимся. Он слегка улыбается. Слушает, потом говорит. Пак переводит:

— Он прожил здесь всю жизнь. Ему нечего больше рассказать.

...Почти случайно мы являемся свидетелями большой манифестации, посвященной открытию очередной мемориальной доски в честь великого вождя корейского народа.

Люди в одинаковых одеждах с разноцветными знаменами. Мы хотим найти лучшее место для съемки, хотим подняться на крышу соседнего здания. Пак подходит к человеку, в военной форме. Тот отрицательно машет головой. Мы просим Пака, обратить внимание военного на то, что с крыши соседнего здания уже ведут съемку кинооператоры. Тот смотрит, потом просит Пака перевести: эти кинооператоры имеют специальное разрешение.

Мы довольствуемся зрелищем марширующей толпы.

Холст спадает. Взору открывается необыкновенно красивое панно. Великому вождю совсем немного лет, он юн, он радостно общается с народом. Народ, как это обычно на подобных картинах, представлен: рабочими, военными, женщинами с полными ногами в белых чулках, детьми, льнущими к вождю, жадно внимающими; конечно, интеллигентом в очках.

Я думаю: утро — вот что поручено нам судьбой, утро благоуханное — дар судьбы, ее замысел, ее светлая цель и тайна. А день — это то, что получается в результате наших усилий. День занят работой. Порой она так тяжела, что заставляет забыть о благоуханном утре. И жизнь состоит из таких дней большей частью, из дней, не знающих паузы, необходимой для размышлений.

Эта страна зовется Страной утренней свежести...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.