Нюрка

Но летчик не унимался. Он вернулся, сделал полукруг, снова зашел на обоз и показал направление в обратную сторону.

- Вертайся! - отчаянно закричал дядя Миша. - Он лучше знает!

- Ты молчи! - рассердился Андриан Тимофеевич. - Из - за тебя который уже час тут крутимся. Давно бы дома были.

Но дядя Миша не стал его слушать. Он круто повернул свою лошадь и погнал в направлении, куда показывал летчик.

Андриану Тимофеевичу казалось: все видят, как безрассудно поступает дядя Миша. Но неожиданно для него другие рыбаки тоже стали поворачивать своих лошадей. Нет, это рушилась не дисциплина, рушился авторитет бригадира. И, не глядя на бросивших его рыбаков, Андриан Тимофеевич погнал Яшку к берегу, теперь такому уже близкому.

- Раз у Петровки лед ломает, то тут он должен быть крепким, - сказал он, словно оправдываясь перед Митей и Нюркой.

- Дедушка, да ведь летчику сверху лучше видно, - нерешительно возразила Нюрка.

- Ты уж молчи, пигалица! - с неожиданной злостью крикнул Андриан Тимофеевич. И, помолчав, добавил: - Берега мне не видеть. чтобы я тебя когда - нибудь в море взял.

Яшка шел ленивой рысью. То ли он устал, то ли ему было скучно бежать, не слыша за собой мерного цокота копыт. Но вот он остановился, задрожал всем телом, захрапел. Тщетно Андриан Тимофеевич хлопал его вожжами. Яшка, храпя, пятился. Вдруг снова над ними вырвался самолет и пошел так низко, что казалось, сейчас заденет конскую голову.

И тут произошло неожиданное. Нюра молча вырвала из рук Андриана Тимофеевича вожжи и повернула Яшку. Конь сразу взял в галоп, он несся, низко пригнув голову, и казалось, что все четыре его копыта одновременно ударяют о лед.

- Напугал коня, дурак! - сказал Андриан Тимофеевич, но даже не попытался отнять у Нюры вожжи.

А самолет приветственно покачал крыльями, словно показывая, что теперь все в порядке.

Митя чувствовал, как у него постукивают зубы. Нет, он испугался не того, что самолет так низко пронесся над ними. И не того, что, быть может, они едут впустую: ведь сами видели воду. Нет, он испугался за Нюру. Уж теперь Андриан Тимофеевич наверняка ее выгонит, никогда не стать ей рыбачкой. Митя сам не знал, почему ему жаль Нюру. Но он чувствовал, что без нее рыбачить будет не так интересно.

Позади раздался грохот, словно выстрелило орудие, потом еще и еще. Митя обернулся. Там, где недавно были сани, теперь кипела черная вода. Она дробила льдины и, казалось, стремилась догнать уносящиеся от нее сани. Нюра не обернулась. Она крепко держала вожжи, губы ее были плотно сжаты, глаза смотрели на дорогу, проложенную уехавшими вперед санями. Нюра даже не видела, как с самолета упал вымпел и дядя Миша, подбежав к нему, прочитал записку, указывавшую точный путь.

Андриан Тимофеевич сидел, сгорбившись, втянув голову в высокий воротник тулупа, и, не отрываясь, смотрел на кипящую черную воду, крошившую льдины. Он даже не хотел взглянуть, куда держит путь Нюрка.

Постепенно Яшка стал сбавлять бег, перешел на неторопливую рысь. Лохматая шерсть его курилась, бока высоко вздымались. И Нюра хозяйским движением руки перевела его на шаг.

- Андриан Тимофеевич, может, покормим Яшку? - осторожно спросила она.

Старик даже не пошевельнулся. Нюра подумала, остановила Яшку, разнуздала его. Лошадь стала жадно хватать губами снег. Нюра положила Яшке охапку сена. Андриан Тимофеевич все так же безучастно сидел на санях. Митя покосился на него, осторожно, чтобы не толкнуть старика, спустил плохо слушающиеся ноги на лед, принялся бегать, чтобы разогреться.

- Нюра, ты тоже побегай, - шепотом сказал он. - Замерзнешь.

- Ничего, - так же тихо отозвалась она. Скинула с себя тулуп, укрыла дымившегося Яшку. Похлопала крест - накрест руками, несколько раз пробежалась вдоль саней.