Мы вышли на мостик, и Сироткин показал мне огромную площадь, на которой день и ночь трудились гидромеханизаторы со своими мощными землеройными машинами. Позади дымила труба земснаряда «Онега», который рыл котлован для Каховской ГЭС.

- А за «Онегой», видите, - оказал Михаил, - стоит сверхмощный - «1000-80». Начальник на нём - дружок мой, Лёня Равинский. Тоже бывший студент, - улыбнулся Михаил, - шесть лет в одной комнате прожили, по одним книжкам учились. И здесь не расстаёмся.

К борту причалила лодка. Из неё вышел высокий человек с крепким загаром на волевом лице. Когда он поднимался по лестнице, Сироткин сообщил:

- Павел Павлович Гайдуков, начальник первого участка Управления гидромеханизации. Бывший начальник экипажа «Онеги».

Гайдуков одет был легко, по-летнему: в светлой сорочке, белых полотняных брюках и лёгких туфлях.

Начальники, из которых один мог бы быть отцом, а другой сыном, прошли в кабинет. Моё внимание привлёк месячный график работ земснаряда. График был приколот к стене, за спиной багермейстера, стоящего у пульта управления. На разлинованной бумаге с левого угла уходила зигзагами в правый верхний угол голубая стрела. Стрела изображала возрастающий день ото дня темп работы. Чуть повыше голубой стрелы проходила красная, которая свидетельствовала о перевыполнении суточных заданий. С двух с половиной тысяч кубометров вынутого грунта ещё в дни наладки и перестановки земснаряда цифра выработки на середине графика выросла до проектного задания - 5 тысяч кубометров. Затем, перевалив и эту цифру, стрела упиралась в новую - 7500.

Когда я вошёл к Сироткину, тот по-прежнему сидел за столом с карандашом в руках. Павел Павлович Гайдуков, стоя, отдавал трудно понятные для постороннего человека приказания. Голос его звучал уверенно, властно. В его коротких репликах, вопросах и распоряжениях чувствовался огромный опыт, и, казалось, он располагал большей осведомлённостью в делах экипажа, чем сам начальник земонаряда.

- Сколько мы можем пройти ещё с этой бухтой? - опрашивал Гайдуков, и было видно, что он наперёд знает, сколько именно они могут пройти ещё со своей бухтой. Бухта - это тот самый пульповод на поплавках, согнутый улиткой, который, распрямляясь, даёт возможность продвигаться земснаряду вперёд.

Сироткин молчал, что-то подсчитывая про себя.

- Считали, сколько осталось свободных поплавков? - Павел Павлович наводящим вопросом помогал молодому начальнику найти правильный ответ.

- Мы не считали, но, судя по прошлому, можно пройти ещё...

- Сорок метров, - отрезал Гайдуков. - Пять поплавков свободных, - добавил он мягче.

- Да, метров сорок, - согласился Сироткин.

- Какие ко мне вопросы? Только срочные, чтобы решить сегодня же, на планёрке.

- Болты, Павел Павлович. Заказали и ждём. А нужны срочно.

- Всё? - И Гайдуков, быстро попрощавшись, ушёл.

- Есть у кого поучиться, - сказал я Михаилу. Сироткин понимающе кивнул головой, а глаза его ещё сияли счастьем и гордостью, что работает он о такими людьми, как Гайдуков. И трудно было скрыть вчерашнему студенту, что ему очень хочется стать именно таким, как этот человек с крепким загаром на волевом лице, с огромным опытом и знаниями.

Сироткин вышел на мостик и окликнул багермейстера.

- Что же мы не углубляемся, - сказал он строго, - в шлюз-то ночью вошли? Давайте углубляйтесь!

Можно было не сомневаться, что слова, которые Сироткин сказал багермейстеру, несколько минут тому назад он сам выслушал от Павла Павловича Гайдукова.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.