Ночной пасьянс

— Сейчас распоряжусь, чтоб перепечатали, и после перерыва пришлю со своим шофером.

— Спасибо. Евгений Васильевич, — Щерба опустил трубку, опять разложил фотографии. И только теперь по мелким деталям — закатный свет солнца, длинные (с запада на восток) тени от двух деревьев, темные кусты в левом углу снимка — уловил, что был уже вечер, снимать Зданевичу пришлось, наверное, на какую-нибудь высокочувствительную пленку. Но самым важным было то, что в роковую субботу, 15 августа, Олег Зданевич находился на-лугу за Кременцом. почти за двести километров от Подгорска. Вот он, сфотографированный женой на фоне вертолета с бортовым номером 34211, прилетевшим на этот луг в восемь часов вечера!..

Еще одно алиби в еще одном из сотен дел, прошедших через его руки... И алиби это, словно ветерок, раздувало подспудно тлевшее под фактами сомнение: человек, столько лет пытавшийся восстановить доброе имя покойного отца, пробует достичь цели страшным средством — убийством ни в чем не повинного старика?..

«Подписку о невыезде придется аннулировать, — подумал Щерба. — И извиниться при этом».

Он снял трубку, позвонил в облархив, попросил Зданевича.

— Олег Иванович? Это Щерба... Да-да, из прокуратуры... Я хотел бы, чтоб вы зашли... Не валяйте дурака, никакую повестку я вам посылать не буду!.. Сейчас и приходите... По дороге повидайте жену, скажите, что все в порядке... Поторопитесь, я покажу вам лучшую вашу фотографию... Обыкновенную, которую сделала ваша жена...

Щерба ушел с работы после шести. Дома он позвонил Теодозии Петровне и торопливо сказал:

— Теодозия Петровна? Здравствуйте, это Щерба из прокуратуры. Я завтра утром прошу вас никуда не уходить...

Комната Богдана Григорьевича все еще стояла опечатанной.

— За это время какая-нибудь почта приходила на имя Богдана Григорьевича? Может быть, письма?

— Никто ему не писал, вот только. — Теодозия Петровна вынесла из кухни огромную пачку газет и протянула копию извещения на оплату междугородных телефонных переговоров. — Человека уже нет, а деньги с него берут. Я оплатила...

Посмотрев на счет, Щерба сунул извещение в карман.

— Я вам возвращу... Газеты мне не нужны... Спасибо. До свидания...

Счет был на пять рублей пятнадцать копеек. В нем расшифровывалось: «4 августа, Киев — 1 рубль 25 копеек: 7 августа, Черновцы — 1 рубль 40 копеек; 8 августа, Тернополь — 1 рубль; прочие переговоры — 1 рубль 50...»

Глядя на извещение, Щерба задумался. Он знал, что будет делать дальше, просто соображал, как побыстрее получить результат. Взяв лист бумаги, написал запрос: «Начальнику ГТС. Прошу срочно установить номера телефонов, с которыми разговаривал абонент Шиманович Б. Г. с квартирного телефона 42-28-71 в следующие дни: Киев, 4 августа; Черновцы, 7 августа; Тернополь. 8 августа. Необходимо также расшифровать «прочие разговоры», указав, с какими городами они велись, по каким номерам и даты этих разговоров...»

Выпросив на десять минут спецфургончик, Щерба вручил шоферу конверт с письмом и напутствовал:

— В Красноармейскую.- Следователю Скорику в руки. Туда и обратно бегом. Иначе твой шеф не тебя, а меня... Понял?..

К удивлению Щербы, Скорик управился довольно быстро. Он выложил на стол бумажку с номерами телефонов в Киеве, Черновцах и в Тернополе, с абонентами которых разговаривал Шиманович. Кроме того, имелась расшифровка «и прочие». Это оказались две телеграммы, отправленные Шимановичем по телефону, и один телефонный разговор с Ужвой.

— Будем устанавливать, кто есть кто? — спросил Скорик.

— Да, кто есть кто, — повторил Щерба и перечитал принесенные Скориком данные. — В Киев и Тернополь я сам позвоню, а вы возьмите на себя Черновцы, телеграммы и Ужву...