Ночь без вранья

— Да нет, не думаю... Незачем ей это. Да и мне не нужно, чтоб со мной расплачивались.

— Может быть, она не чувствовала себя свободной, пока не расплатится? — тихо спросил Костя.

— Разве я что-нибудь от нее требовал? — резко спросил Анатолий. — Разве я заставлял ее вести себя как-то... Или ты себя имеешь в виду? Это тебя, что ли, на свободу потянуло?

— На свободу меня всегда тянет. За услуги я тоже плачу исправно... Но упрекать меня за это не надо. Я хочу сказать, Анатолий Васильевич...

— Скажи, будь добр!

— Скажу, не перебивайте. Вы говорили, что мы... все трое... жили в каком-то согласии, чуть ли не в дружбе... И все у нас было хорошо. И только сегодняшний наезд разрушил наши отношения или...

— Он их не разрушил! Он их ужесточил!

— У нас и раньше не все было гладко. Может быть, это дешево звучит. Но с тех пор, как вы спасли меня, я уже не мог вести себя, как мне хотелось... И Таня, наверно, тоже... Да, благодаря вам я остался на свободе, но у меня нет возможности отблагодарить как-то. Разве что преданностью. А это уже не дружба, это что-то другое. Я езжу по вашим приказаниям, увожу, привожу... Никогда не напоминаю о своем времени, о здоровье, о своих желаниях. Это можно называть как угодно. Но я расплачиваюсь. И вы это принимаете. Если уж откровенно.

— Так... — Анатолий сидел напротив Кости, подперев щеку. — Таня тоже расплачивается?

— Наверно. Хочет она того или нет.

— Ты — преданностью, а чем она?

— У нее свое...

— А если я сейчас выброшу тебя в это окно?

— Будет еще одна жертва.

— Ну и что. Семь бед, один ответ.

— До семи еще далеко, Анатолий Васильевич. Вам придется поднатужиться.

— Поднатужусь!

— Вот видите. Я позволил себе приблизиться к вам на одну ступеньку. И вы уже готовы меня в окно выбросить.

— Дело не в этом, Костя. Ты сказал пошлость. О Тане. И нечего придуриваться. Понял?! Если я рассказал о наших с ней отношениях, это не дает тебе права...

— Дает.