Толком, сосредоточенно разговаривали мы с Виктором Федоровичем лишь в Москве, когда он приезжал на чествование победителей конкурса 1981 года газеты «Сельская жизнь», лауреатом которого стал за лучшие очерки; ночами в Кургане; снова в Москве в период работы расширенного пленума правления Союза писателей РСФСР, посвященного 60-летию образования СССР.

– С душевным подъемом говорили на пленуме о единстве и многообразии литератур народов РСФСР его участники, – рассказал Виктор Федорович. – Особенно волнующим было выступление Расула Гамзатова. Да и как могло быть иначе, литература Советской России давно стала огромным явлением общесоюзного, мирового масштаба. Сегодня народными писателями взяты новые высоты – подтвердили оценки пленума. Сужу об этом и по личным впечатлениям. Вот уже полтора десятилетия я дружен с Владимиром Санги, с большим вниманием слежу за творчеством Ювана Шесталова, Абдижамила Нурпеисова. О чем бы ни писали эти, многие другие национальные писатели, главное, они пишут о душе своего народа. С венком сонетов можно сравнивать нашу многонациональную литературу.

Впрочем, в последний раз Виктор Федорович опять торопился. Нельзя было задерживаться в столице, чтобы не опоздать в Курган на заседание, посвященное 80-летию А. К. Югова. Да и дома его, как всегда, с нетерпением ждали. Уютно, тепло у него дома, в семье. Там «любезная привычка к бытию», как выразился Юрий Тынянов в «Пушкине».

Однажды зимой, вечером, будто у камелька мы собрались в кабинете и слушали, как Катя читает письмо дочери Валентина Распутина Маруси, с которой она давно переписывается. Мать писателя Анна Тимофеевна, с иконописным лицом, с истовым голосом седая женщина, тихо присела у письменного стола, сложив на коленях руки, которыми только что накормила нас своей знаменитой щучьей ухой. Жена Людмила Александровна, преподаватель литературы, человек порывистый, улыбаясь, следила за выражением лица дочери. Потанин расположился на ковре у пианино. Распутина-младшая восторженно писала о музыке Моцарта, о сибирской погоде, грустно жаловалась: «Больше всего ненавижу фа-диез-минор, до-диез-минор и соль-диез-минор, особенно мелодический вид...»

Катя расхохоталась и тронула клавиши. Она играла Шумана. За окнами утихал город. Боры за ним, наверное, уже замерли, там непроглядно. Мы сумерничали... Потанин задремал, склонив голову на плечо. Безмятежным было его «лицо умного зверя», как заметил когда-то Лихоносов.

Однажды Виктор Федорович читал среди своих новый рассказ. Мама вот так же легонько уснула. Все рассмеялись. Потанин сказал:

– Значит, рассказ получился хорошим, успокаивает...

Из «Северного дневника» Юрия Казакова «О мужестве писателя»: «Мужество писателя должно быть первого сорта. Оно должно быть с ним постоянно, потому что то, что он делает, он делает не день, не два, а всю жизнь. И он знает, что каждый раз начнется все сначала и будет еще трудней...»

Из дневника Виктора Потанина:

«Кажется, я уасе дошел до такого состояния, что не писать просто не могу. Даже в самой правой ладони всегда слышится позыв на ручку, и когда ручка там – в ладони что-то затихает и успокаивается... Наверное, совсем было бы хорошо, если б писать, к примеру, повесть, рассказ – и никуда бы это не отдавать, просто писать для себя, так же просто, как течет река. Без глаголов выбранных, без метафор – в жизни человек живет совсем без метафор, а в литературе – сплошь... Мне представляется, что тогда бы написалось бы лучше, значительней, даже правильнее о человеке. Но это мечта. Все написанное тащишь в редакции, чтобы быстрей познать видимость успокоения – все опубликованное, напечатанное в книге – значительно тверже, весомее. Есть видимость сделанного, а если в рукописях долгие годы – то это дилетантство вроде бы, смех, унижение...»

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.