В июле 1939 года Берггольц освободили…за недоказанностью преступления. Но забыть пережитое было невозможно. Она словно мысленно вела еще диалоги со следователями, с избивавшими ее дознавателями… В декабре  того же года в дневнике (который она, разумеется, тщательно скрывала) она написала: «Вынули душу, копались в ней вонючими пальцами, плевали в нее, гадили, потом сунули ее обратно и говорят: «живи».

Ходили слухи, что отпустили ее не просто так, а по просьбе Александра Фадеева, влиятельного человека в литературном и партийном мире.

Николай Молчанов, муж Ольги, в отличие от многих, не отвернулся от нее. Когда на комсомольском собрании его поставили перед выбором, спокойно положил свой комсомольский билет на стол со словами: «Отрекаться от жены недостойно мужчины». Он  старался помогать Ольге снова встроиться в мирную жизнь. Но мирной она оставалась недолго – началась война.

В первые же дни войны Берггольц пришла к Вере Кетлинской, руководившей в 1941 году ленинградским отделением Союза писателей. Кетлинская вспоминала Ольгу как «обаятельный сплав женственности и размашистости, острого ума и ребячьей наивности».  Поэтесса спросила, чем она может быть полезна, и ее направили в распоряжение литературно-драматической редакции Ленинградского радио.

Ольга стала практически ежедневно выходить в эфир со своими стихами. И голос ее, мягкий, теплый,  словно дарил людям свет в конце этого бесконечного и страшного тоннеля: «Внимание! Говорит Ленинград! Слушай нас, родная страна. У микрофона поэтесса Ольга Берггольц...»

Словно сама судьба сохранила эту женщину после всех испытаний, выпавших на ее долю, чтобы сделать тем человеком, за голос которого будет держаться умирающий город. Ее называли «блокадной Мадонной», и отчасти в этом были именно библейский смысл – она принесла немало жертв, чтобы спасти хоть небольшую часть человечества.

Читать ее строки невозможно без содрогания даже сейчас – когда прошло больше 80 лет, а уж тогда они были для ленинградцев общим смыслом, общей болью и страхом.

Был день как день.

Ко мне пришла подруга,

не плача, рассказала, что вчера

единственного схоронила друга,

и мы молчали с нею до утра.

Какие ж я могла найти слова,

я тоже — ленинградская вдова.

Мы съели хлеб, что был отложен на день,

в один платок закутались вдвоем,

и тихо-тихо стало в Ленинграде.

Один, стуча, трудился метроном…

Влияние ее голоса было таково, что ее имя было у немцев в списке тех, кого следовало расстрелять в первую очередь после окончательного взятия Ленинграда. К счастью, этого не случилось.  

В январе 1942-го  не стало мужа Ольги – Николая Молчанова. Он умер от обострения хронических заболеваний и дистрофии. Она же еще ожесточеннее стала работать на благо города – летом  вышла ее «Ленинградская поэма».

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.