Весь вечер я сижу над чистым листом бумаги и думаю. Нет, не о том рассказе, который собираюсь написать. Всякая ерунда лезет в голову: завтра нужно прийти в редакцию пораньше – шеф просил не опаздывать, какое-то срочное дело. Еще нужно заплатить за квартиру, сегодня опять приходили из домоуправления. Необходимо сводить жену в театр или на худой коней в кино: она уже обижается. Суета, глупая суета, а куда от нее денешься? Рассказ не пишется. Должно быть, я слишком устал. Лягу сегодня пораньше, высплюсь, думаю я, а уж завтра возьмусь за дело всерьез.

– Разбуди меня в семь, – строго говорю я жене.

Собираясь на работу, Лида, как я и наказывал, начинает меня расталкивать, но, увы, открыть глаза просто невозможно. На это нет никаких сил. Я блаженно потягиваюсь, бурчу что-то неразборчивое, громко и раздельно говорю: «Я встаю» – и, когда Лида, уходя, хлопает дверью, вновь отдаюсь ленивому течению сна.

Просыпаюсь я, как обычно, около девяти. Это значит, что времени у меня едва хватит на бритье и завтрак, а чтобы успеть на работу к десяти, мне придется ловить такси.

На стоянке передо мной молодая красивая женщина с маленьким сыном.

– Ты не горюй, – утешает она его. – Ты, может быть, думаешь, что лето кончилось? Еще целый август впереди...

Они садятся в «Волгу» салатного цвета. Следующая машина забирает меня. Как незаметно летит время, думаю я. Все лето я собираюсь написать этот рассказ, и вот уж август, а так ни строчки и не написано. А что, если начать рассказ этим случайно услышанным разговором на стоянке? Что-то очень трогательное было в интонации женщины, когда она успокаивала ребенка. Приеду в редакцию и запишу этот эпизод, решаю я.

Так всегда бывает – если шеф просит не опаздывать, то сам он наверняка прибудет на полчаса позже. Ну и хорошо, думаю я и иду в кабинет, который вот уже три года делю с работником нашего отдела Гришей Ветровым. Гриша неплохой парень, но патологический лентяй. Я всегда удивляюсь, зачем его держат в газете? Ведь, кроме пустых разговоров, он ни на что не способен, и всю работу приходится делать мне одному.

Хорошо бы его еще не было, загадываю я. В спокойной обстановке записал бы случайно услышанный разговор. Начать всегда не просто. А там, глядишь, расписался бы и к концу лета закончил рассказ. Но Гриша на месте. Его пунктуальность шеф всегда ставит мне в пример. На Гришином столе в идеальном порядке разложены маленькие и большие бумажки. Можно подумать, что Гриша – очень занятой человек.

– Ты знаешь, старик, – говорит он, – сегодня, кажется, мне привезут злополучный стол.

Это последняя Гришина выдумка – уже который день он слоняется по коридорам редакции и, мешая всем работать, рассказывает, что какая-то тетя подарила ему отличный письменный стол. Стол, однако, еще не перевезли к нему на квартиру. «Как только он будет у меня, я вам покажу, как надо работать», – обещает Гриша.

Я до смерти боюсь, что он вновь заведет свою волынку, и спешу опередить его.

– Ты не в курсе, почему шеф просил меня быть к десяти? – спрашиваю я.

– Не знаю, – беззаботно отвечает Гриша.

Я достаю из стола бумагу, вспоминаю: «Ты, может быть, думаешь, что лето кончилось?» В этот момент в комнату заглядывает секретарша отдела Любочка: – Миша, хорошо, что ты здесь. Тебя к шефу.

Я тяжело вздыхаю и иду к Семену Семеновичу. Шеф озабоченно покусывает нижнюю губу.

– Вот что, Миша, – говорит он, – ты ведь знаешь, что умер Литейщиков.

Он когда-то был нашим главным редактором. Сегодня похороны. Нужно отвезти венок.

Он смотрит на меня так, что я понимаю: это должен сделать я.

– Но ведь главным он был очень давно, – пытаюсь сопротивляться я, – я его и не видел никогда.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.