– Отец-железнодорожник, мать-крестьянка, маленький сын...

– Посудомойка обязана прилежно трудиться, а ты полуживая дохлятина, – поморщилась лагерповар. – Поэтому разрешаю питаться. Но помни: ты должна прилежно трудиться.

В одно из воскресений фрау Анна, испросив разрешения начальства, привела Наташу к себе на квартиру. После ванны дала переодеться в чистую одежду. Поношенные рубашка, чулки и платье оказались велики, но были аккуратно заштопаны, постираны и выглажены. Фрау Анна вздохнула:

– Смотрю на тебя – живого места на теле нет. Так истязать женщину могут лишь в гестапо. Кто-то из тех, кто неделю назад мылся с тобой, донес лагерфюреру, что ты партизанка. К счастью, лагерфюрер заболел гриппом. Я попросила господина писаря включить тебя в список на отправку в другой лагерь; это единственная возможность спастись. И запомни: если хочешь жить, никому не показывай гестаповские рубцы на спине.

Фамилию своей спасительницы Наташа не знает. Запомнила только, что было у нее двое детей, а муж работал стрелочником.

Где вы сегодня, фрау Анна из маленького городка Зальгерст?..

Наташу перевели в концлагерь Финстервальде, затем в Калау. В канун взятия Берлина, 29 апреля сорок пятого, перебив и разогнав охрану, узники Калау обнимали советских солдат.

Расцветали в Германии вишня и сирень, а Наташа запомнила в ту весну красные флаги Победы, салют Победы, День Победы. Дома, в Смолевичском районе, ее ждали подросший Валька, могила умершего от горя отца, полуслепая мать. Встретила здравствующих Дервана и Горецкого.

Вернулся, демобилизовавшись, муж, и родилась у Александры Михайловны и Петра Игнатьевича послевоенная дочь, Лена. Опять капитан запаса Борисенко строил мирные дороги, а вот жена его... Помиловали Александру Михайловну беды, да не все, к сожалению: двадцать лет тяжелейше болела – спасли молодые хирурги, сделавшие сложную операцию. Но сына спасти не сумели; сказалась травма, что малышом получил от мордастого полицая, – умер Валентин. А через месяц похоронила Петра Игнатьевича. Но не весь же век бедовать человеку: отзвенела бубенцами дочкина свадьба, и колокольчиком зазвенел в доме голосок внучки.

Май на Гомелыщине закипел цветением садов и сосен, и может, потому районный городок Хойники показался мне особенно праздничным, нарядным.

В просторном доме Александры Михайловны Борисенко нас двое: дочь и зять на работе, Ирочка в школе. На столе перед нами письма из Франции.

Читаю, и кажется, будто слова на бумаге заговорили знакомым голосом Марселя:

«Дорогая Наташа! Какая радость сегодня, когда получил письмо от своего друга Кислова из Смолевичи. Конечно, я понимаю, какие страдания Вы переносили, и об этом очень сожалею. Вспоминаю все наши разговоры, и первый, и когда вместе были арестованы в немецкой шуцпункт, и последний, накануне Вашего отправления».

– В один весенний день сорок пятого наши солдаты освободили Марселя и меня. Лагеря наши в Германии были недалеко, а встретиться довелось... у Мавзолея Ленина на Красной площади... в шесть часов вечера после войны, – рассказывает Александра Михайловна и улыбается: – Через тридцать два года после войны! И перед встречей тоже было письмо.

«...В этом году я посещу Советский Союз. Маршрут поездки Москва – Иркутск – Братск – Москва – Ленинград. В Москве буду три дня. Я был бы очень рад Вас встречать. Мы можем устроить свидание на Красной площади 18 августа. Наше путешествие организовано обществом Франция – СССР. До скорой долгожданной встречи. Сердечный привет. Марсель».

В Москву Александра Михайловна приехала с дочерью Леной. Впервые увидела Кремль, шагнула на брусчатку Красной площади...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.