НА СЕВЕРЕ Урала течет ясная, веселая речка Косьба... Незадолго до войны зародилось новое предприятие - Кизеловские каменноугольные копи.

Кизелкопи имели свою электрическую станцию. Маленькая, дряхлая, полуразвалившаяся, она, пыхтя и выбиваясь из сил, пыталась честно выполнить тяжелую и громадную работу, выпавшую на ее долю. А работа действительно была громадная. Надо было дать ток для сотен электрических ламп, освещающих улицы подземного города, дать силу электрическим подъемникам, спускающим шахтеров вниз и поднимающим оттуда тысячи тонн черного топлива. Но самое главное - ей надо было спасать шахты от удушья и наводнения.

И все это было взвалено на дряхлые плечи умирающей электростанции.

До поры до времени станция справлялась со своей работой. Но уже начиная с гражданской войны появились первые признаки удушья в Кизелкопях. Электрические вентиляторы уже плохо работали, и от этого жаркая лень расползалась по подземными улицам.

Насосы же все неохотнее и слабее тянут воду, и она шумит и прибывает, заливая один забой за другим. Тьма наступает в подземном городе от тухнущих лампочек, и зеленоватые струйки газа ползут по стенам.

Станция умирала...

Это были страшные недели. Инженеры с часами в руках держали пульс больных машин. Монтеры круглые сутки не выходили из копей, занятые срочным ремонтом... И все чаще и чаще дребезжал телефонный звонок в наскоро сколоченном бараке в 20 км от Кизелкопей, где строилась новая электростанция, которая должна была спасти угольный район:

- Поднажмите, ускорьте, сделайте все, что возможно, но только скорей дайте ток в шахты! Но это было не так легко. Стоял лютый 1921 - 22 г. На Урале - голодный паек, нет нужных материалов, денег и спецодежды. К тому же эпидемия тифа и отсутствие лекарств.

Неужели же отдать воде и удушью миллионы тонн до зарезу нужного стране каменного угля? И с исключительным напряжением воли и большими жертвами рабочие продолжают стройку.

Уже за предельную 35 - метровую высоту выросло серое здание новой электростанции, уже идет внутренняя отделка, уже устанавливаются машины. Но и 300 свежих могил умерших рабочих выросли у здания новой электростанции, а телефонные звонки становятся угрожающими:

- Вода заливает копи. Дайте же, наконец, ток под землю!

В минуту крайней опасности, когда вода и удушье стали властно овладевать копями, когда, казалось, нет спасенья, - под дряблым проводом старой, умирающей станции хлынула мощная омолаживающая волна электричества: это первый ток новой электростанции пошел в контратаку на удушье и воду.

Кизелкопи были спасены: десятки вагонов, груженых углем, снова идут с Урала в промышленные центры Союза.

Так, в бурные годы гражданской войны, окруженные голодом, тифом, блокадой, врагами, мы отстаивали и чинили развалившееся угольное хозяйство страны.

И мы отстояли его! Даже больше. Починив, мы шагнули вперед: если в 1913 году мы добывали 28,9 млн. тонн каменного угля, к 1928 году эта цифра выросла до 35,4 млн. тонн. Мы достигли 122% довоенного уровня.

За прошлое десятилетие мы не только двинули вперед наше исконное топливо - каменный уголь. За это время мы открыли новое топливо - торф. Именно открыли. Потому что, если раньше, до революции, это было всеми пренебрегаемое топливо, если на нем работали лишь кустарные и мелкие электроустановки, то теперь торф - признанное советское топливо. На наших торфяных разработках появились совершенные, от начала до конца механизированные способы добычи - гидравлический и фрезерный. На советском торфу начали работать такие громадные электростанции, как Нигрэс и Шатура, которые вправе гордиться рекордной производительностью труда своих топок. Мы, наконец, почти в 5 раз увеличили торфодобычу по сравнению с довоенной добычей, доведя ее с 1,6 млн. тонн до 6,9 млн. тонн.

Тех же успехов достигли мы и на нефтяном фронте. Мы превысим прежний уровень, дойдя до 125% довоенной выработки. Мы заставили упрямую заграницу покупать нашу «ворованную» (как они говорили) нефть. Мы сверху донизу рационализировали нашу нефтедобычу, переведя на электричество 97,2% всех машин, обслуживающих добычу.

Мы быстро идем вперед: в нашей топливной промышленности и все - таки нам не хватает топлива. Что же мы будем делать в грядущую пятилетку, когда наша растущая промышленность потребует вдвое больше запасов топлива?

Запасы советского топлива безграничны. Северная половина Сибири - сплошном торфяник, только по течению рек прорезанный узкой полосой твердой земли. И даже теперь, в 5 раз увеличив добычу торфа по сравнению с последним довоенным годом, мы не сжигаем ни единого килограмма из нашего основного торфяного запаса. Мы живем исключительно на прирост торфяных болот, на «торфяные проценты».

Наши каменноугольные залежи далеко не исследованы. Вот яркий пример. У самого сердца страны, около Москвы, лежит Подмосковный каменноугольный бассейн. Казалось бы, он должен быть прекрасно разведан. В действительности же мы можем «похвалиться» знанием лишь 1,5% его площади: остальные 98% почти совершенно не неизвестны.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.