Прослышал о дядиной затее главный тренер сборной города Эрванд Джейранян и пришел взглянуть на чудака. А когда увидел, как он истязает себя и сколько «блинов» навешивает на гриф, то пригласил его в свою команду, которая тут же, в Ленинакане, должна была выступать на первенстве Армении по тяжелой атлетике.

Хотите верьте, хотите нет, но лишь восемнадцать дней понадобилось дяде Сергею, чтобы восстановить свое доброе имя. За это время его штанга потяжелела на 75 килограммов, и он на глазах всего города завоевал звание чемпиона республики.

Соревнования проводились в Ленинаканском Дворце культуры. Я, шестилетний, волнуясь, наблюдал за ними, сидя на коленях у отца. А когда все кончилось и дядя кулаком, испачканным магнезией, начал размазывать по черному от усталости лицу счастливые слезы, я подумал, что его обидели, и так разрыдался, что меня пришлось вынести из зала.

Хотя я вовсе не плакса. Простая физическая боль неспособна выдавить из меня слезы. Но в детстве их могла вызвать своя или чужая обида, а в юности — музыка, добрая книга... Впрочем, я не считаю, что мужчина так уж должен стыдиться слез и вообще скрывать свои чувства. Мне кажется, что их не надо скрывать. Надо только, чтобы эти чувства были хорошими.

А после той дядиной победы мы с ним отправились на гору Арагац, расположенную неподалеку от Ленинакана. Ее высота — 4080 метров. Накануне дядя подрубил на машинке красное полотнище, прикрепил его к изготовленному им же древку и сделал флаг — он, повторяю, все умел делать. С этим флагом мы и совершили восхождение. А когда под жестким метельным ветром дядя крепил его на ледяной вершине, я спросил, зачем он это делает. И дядя ответил, что хочет поделиться радостью с людьми: они увидят флаг, поймут, что у какого-то человека случилась радость, и у них станет на душе теплее.

Еще дважды выигрывал дядя чемпионаты Армении — и еще дважды мы устанавливали его флаги на Арагаце.

В 1977 году, когда впервые победил на чемпионате мира и Европы, я тоже хотел водрузить свой флаг на горе и пошел за ним в магазин. Но дядя не позволил. Он сказал, что мужчина все должен уметь делать своими руками. Я убедился в его правоте. Потому что, когда делал свой первый флаг, вспомнил даже о том, о чем, казалось, давно позабыл...

Железнодорожная профессия отца требовала от него частых отлучек из дома. И он передоверил мое воспитание своему младшему брату, у которого тогда еще детей не было. Тот же со свойственной ему добросовестностью и обязательностью стал растить из меня мужчину.

Вот мне четыре года. Мы с дядей вместе отрабатываем технику рывка и толчка. Только он поднимает ось с колесами от вагонетки, а я — палку от половой щетки. Когда мне исполнилось семь лет, дядя соорудил для меня во дворе турник. Это был довольно-таки своеобразный подарок. Мальчишки постарше могли дотянуться до трубы, лежащей на двух столбах, а я нет. Я целый год сердился на дядю и прыгал, прыгал, пока наконец не схватился за «мою» трубу.

С самого раннего возраста я боролся, боксировал с дядей. Причем делали мы это, по его настоянию, довольно жестко. Подбитый глаз (мой) — чепуха, расквашенный нос (мой) — мелочи жизни. А когда мне было десять лет, я нокаутировал дядю. Шел, шел вперед и удачно стукнул его по подбородку. Я огорчился, а мой взрослый соперник тряс головой, ничего не понимая, и никак не мог поверить в случившееся. «Ты — меня?! — обескураженно повторял он. — Да не может быть!» Потом огляделся, увидел, что сидит на полу, притянул меня к себе и поцеловал.

Теперь специалистам нравится моя техника рывка и толчка. Они удивляются, как это я, прыгая без разбега, почти с места, кувырком вперед, могу преодолеть планку на высоте 212 сантиметров. И говорят, что с моими физическими данными и бойцовскими качествами я мог бы преуспеть в любом виде спорта. Возможно, и так.

Но когда мне исполнилось четырнадцать лет, дядя предложил мне заняться тяжелой атлетикой. К тому времени он уже работал в «Локомотиве», тренировал подростков на том самом «пятачке», на котором когда-то восстанавливал свое доброе имя. Я тогда увлекался волейболом, и мне не нравилась штанга. Но я не посмел ослушаться дядю.

В этом месте Юрий прервал свой рассказ. Вернулись с работы его родители — Ася Левоновна и Норайр Андраникович живут вместе с семьей сына. Узнав, о чем у нас шла речь, они поспешили меня заверить, что Юрий рос, как сотни других армянских мальчишек. И отличался от сверстников, пожалуй, лишь тем, что прыгал больше всех. Прыгал дома. Прыгал на улице. Прыгал в детском саду, где очень удивились, когда узнали, что Юрий стал чемпионом мира по штанге, поскольку были уверены, что он будет чемпионом по прыжкам.

— Соловья баснями не кормят! — торжественно провозгласила Элеонора, появляясь на пороге комнаты с дымящимся блюдом в руках.

Я ел мясные биточки и хвалил их. Юрий же сказал, что прежде мясо редко появлялось у них на столе. И в детстве его любимым кушаньем был плов, который готовит его мама. Делается он без мяса из зерен пшеницы и чечевицы, которые предварительно прокручиваются через мясорубку.

— Вы обязательно должны его попробовать! Вот уж поистине богатырская еда!

На следующий день, будучи снова в доме у Варданянов, я с удовольствием ел плов из пшеницы и чечевицы, приготовленный мамой чемпиона. И с грустью думал, что если бы меня в детстве кормили таким пловом, то, возможно, и я бы вырос богатырем.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.