Критически, требовательно, конструктивно ставят вопросы молодые коммунисты, готовясь к партийному съезду. Это закономерно: человек, умеющий спросить строго с себя, подходящий с высокими мерками к своей работе, не стесняется спросить так же и с других. Он чувствует за собой это право. Ответственность и требовательность неразделимы. Наши читатели поддерживают такой подход.

В первом номере «Смены» молодой рабочий из Ленинграда Юрий Кортунов, размышляя о том, что удалось сделать за минувшую пятилетку, отметил очень важное: начался перелом в умах и настроениях людей. (Со статьей редакция познакомила меня до ее выхода в свет.) Да, мы стали требовательней и в то же время самокритичней; избавляемся от самоуспокоенности, благодушия, откровенно и по-деловому обсуждаем самые острые моменты нашей жизни. И не только обсуждаем, но сообща ищем решения, как устранить все то, что сдерживает наш рост. Поэтому меня не удивило, что, начав рассказывать о достижениях, основную часть своего выступления Юрий посвятил все-таки нерешенным проблемам и недостаткам. И такая позиция мне нравится: то, что сделано,— это в прошлом, а сегодня мы должны думать о завтрашнем дне. Сделанное — лишь основа для движения вперед. С такой позиции и хочется продолжить начатый разговор.

Беспокоит вот что — укоренившаяся привычка работать по принципу «и так сойдет». Ведь сколько систем управления качеством труда изобретено: львовская, саратовская, краснодарская... Поистине что ни город — своя система. Я не против этих систем, но ведь, если вдуматься, каждая из них направлена на то, чтобы человек пунктуально исполнял минимум служебных обязанностей. Всего лишь! Да и это не всегда получается.

Какая же система требуется, чтобы каждый работал по максимуму? Нет, не «вкалывал» до седьмого пота, до изнеможения, а работал легко и красиво, радостно, чтоб спорилось у него дело? И почему так часто работа не приносит радости? Главную причину, полагаю, надо искать в организации труда.

Наше объединение, как видно из самого его названия, выпускает тракторы. Наш завод — инструмент и технологическую оснастку. Считаемся вспомогательным производством, но на самом деле без нас все производство остановилось бы.

Сам я окончил Павлодарский индустриальный институт, по специальности инженер-механик. Работал мастером и старшим мастером в механическом цехе, заместителем секретаря комитета комсомола объединения. Служил в армии политработником. В новой должности всего несколько месяцев. Всю прошлую осень по двенадцать часов не вылезал из цеха: с планом было напряженно, мне пришлось вникать в новое для меня инструментальное производство. В то же время эта интенсивная работа морального удовлетворения как раз и не приносила. Почему?

Начнем с того, что наш цех делает инструменты и оснастку для выпуска гусеничных тракторов ДТ-75, давно морально устаревших. Переход на выпуск более современной модели начался сравнительно недавно и идет с немалыми трудностями. Неритмичность, сбои, раскачка и штурмовщина — эти широко распространенные «болезни» известны и нам. Отдавать все силы выколачиванию плана любой ценой, обеспечивать выпуск техники вчерашнего дня — разве это задача для инженера, организатора производства, творца научно-технического прогресса? Я не о себе — обо всей армии заводских специалистов.

Думая об этом, не могу не отметить вот что. Каждая новая, прогрессивная система организации труда — будь то щекинский метод, подрядные и сквозные бригады — почему-то пока касается только рабочих. Все остальные работники промышленности, как правило, остаются в стороне. Исключение составляет, пожалуй, лишь ленинградский эксперимент по стимулированию труда конструкторов и технологов. Есть еще единичные попытки объединить специалистов в бригады. Но в массе своей организация их труда не меняется многие годы, десятилетия. Не потому ли падает и престиж инженера? Ведь мы живем не за глухой стеной, о наших проблемах, условиях труда знают и те молодые, кто выбирает сейчас, кем быть.

Низкая эффективность нашей работы закладывается задолго до того, как молодой человек сделал выбор и подал документы в технический вуз. Простой вопрос: знает ли кто, сколько инженеров, техников нам нужно? Читаю в «Правде» статью министра высшего и среднего специального образования СССР и убеждаюсь: никто не знает. Оказывается, «в отраслях народного хозяйства мало занимаются изучением перспективной потребности в специалистах». Одна цифра меня прямо-таки потрясла: более семидесяти (!) союзных и республиканских министерств несколько лет не могут выполнить поручение правительства — разработать и ввести в действие нормативы насыщенности своих отраслей кадрами с высшим образованием. Подозреваю, ведомства так долго «тянут резину» потому, что жесткие нормативы хозяйственникам невыгодны. Сейчас, при избытке молодых специалистов, можно вольготно ими распоряжаться: бросать на латание «узких мест» производства, использовать «на побегушках», посылать на овощные базы и так далее. А при научно обоснованных нормативах пришлось бы пересмотреть организацию труда инженеров, методы управления производством. Но это хлопотней, чем дать завышенную заявку на молодых специалистов. Немудрено, что работа на заводе приносит немало разочарований: человек готовился к творческому делу, самостоятельности, участию в решении важных задач, а заниматься приходится примитивными, чисто техническими поручениями.

Так откуда же в технических вузах будут конкурсы? Вы посмотрите: почти в любом городе есть теперь такие институты. (Тут, кстати, возникает и другая проблема: где взять столько высококвалифицированных преподавателей?) Они вынуждены принимать далеко не самых сильных выпускников школ. Троечников и то берут — выбора нет! А потом мы удивляемся, откуда появляются инженеры-«середняки», инженеры-полузнайки.

Конечно, добросовестный студент — если есть способности, желание, инициатива — немало получит в вузе и при теперешних условиях, когда обучение волей-неволей ориентировано на «середняка». Я не отнес бы себя к самым недобросовестным. Во всяком случае, к моменту окончания института прилично разбирался в высшей математике, технике, технологии, чертежах и прочих технических бумагах. В то же время на заводе мне очень многое пришлось осваивать буквально с нуля. Начинать работу довелось, как и большинству моих сверстников, в должности сменного мастера. Вот тут-то я и почувствовал, как мало у меня умения работать с людьми, с коллективом участка. Институт в этом плане ничего не дал. И я про себя досадовал: почему наряду с изучением специальных дисциплин в учебной программе для будущих организаторов производства нельзя отвести место социологии, психологии, проводить деловые игры, моделируя конкретные рабочие ситуации?

Вот конкретный пример. Молодой мастер указал пожилому рабочему: ты не так делаешь деталь, будет брак. Рабочий ответил... довольно грубо, скажем так. Мастер пожаловался начальнику цеха, рабочему вынесли взыскание — и за грубость, и за то, что деталь он, в самом деле, загнал в брак. Но вот вопрос: укрепил ли этим мастер свой авторитет? Может, стоило действовать иначе? Обратиться к рабочему не на «ты», а на «вы», сказать о его ошибке более деликатно? Помочь исправить деталь? Словом, вариантов множество, а решение нужно принимать немедленно. И нередко это решение оказывается случайным, немотивированным, не самым лучшим.

Студенческая практика... За все пять лет учебы я ни разу не попробовал свои силы на инженерных должностях. Понимаю, инженер тоже должен уметь работать руками, но даже практику после третьего, четвертого курсов я провел за станком — помогал заводу выполнить план. Так, впрочем, и сейчас практикуют многие старшекурсники. С точки зрения сиюминутной выгоды польза от них есть — план выполняется. С позиции же завтрашнего дня полезнее было бы дать возможность студенту поработать, например, дублером мастера, а то и старшего мастера. Если не в институте, то хоть на заводе прикоснуться к организаторской работе, усвоить азы управления, чтоб потом, на штатной должности, не с нуля все начинать. Ан нет, ближайшие цели выглядят более весомыми, а перспектива — где-то там, в тумане... Необходимо четкое правовое положение студентов-практикантов: когда и чем они должны заниматься, на какие работы их запрещается отвлекать. В данном случае жесткая регламентация будет только на пользу делу.

Существует мнение: увеличить зарплату инженеру — и не будет никаких проблем. Сразу повысится престиж профессии, специалисты будут работать втрое лучше, эффективней. Я и сам думаю, что оплата инженеров пока низка, но и в механическом ее повышении не вижу мгновенного решения всех проблем. Платить-то надо за конкретные дела, конкретный результат, творческую отдачу, а я как раз и не считаю, что только дополнительными рублями можно повысить творческий потенциал специалиста.

В последнее время много говорится о ленинградском эксперименте по стимулированию труда конструкторов и технологов. Он прост: по сути, это щекинский метод применительно к инженерам. Повышение зарплаты у ленинградцев — следствие, а не причина более эффективной работы. Плохо только, что распространяется этот метод робко, неуверенно. Разговоров-то (в том числе и на нашем предприятии) много, а дела нет, все идет по старинке. Как же часто нам не хватает решительных людей, способных осмелиться на коренную ломку привычной, традиционной организации труда! Кстати говоря, и ленинградский эксперимент кажется мне неполным, поскольку не охватывает множества категорий работников, тех, кого мы называем линейными инженерами — мастеров, старших мастеров. Может, если б ленинградский опыт распространился на всех предприятиях, половину технических вузов пришлось бы закрыть? А в оставшихся вести более качественную подготовку. И без сожаления расставаться с неспособными к данной специальности и даже с «середняками».

Всерьез мы начинаем вникать в организацию труда на производстве уже после получения дипломов. И сразу... тонем в текучке. Особенно в цехе, куда молодой человек приходит, как правило, сменным мастером. Считается, что мастер — это «организатор и воспитатель». Теоретически правильно, а на практике, неофициально, он зовется еще и «старшим грузчиком». Большого преувеличения здесь нет. Какие красивые слова о мастере ни произноси, главная его забота — чтоб не останавливался производственный процесс. Руки у меня всегда были черные: заготовки загрузи на тележку, доставь к станку, готовые детали увези. И так весь день белкой в колесе.

Какое уж тут моральное удовлетворение, творчество, какая радость от работы? Готов принять упрек: а что ж ты, инженер, не сумел так поставить дело на участке, чтоб самому головой, а не руками работать? Если откровенно, тогда моих знаний и организаторских умений хватало, лишь на поддержание уже сложившихся на участке порядков. Профессиональная подготовка не позволяла замахнуться на что-то большее. Впрочем, понимаю, разве это оправдание?..

«Будь хозяином на производстве!»— призывают на каждом шагу всех работников промышленности: и рабочих, и специалистов. Но, чтобы быть хозяином, надо иметь определенные права. Право на самостоятельное решение, на самостоятельный — пусть и небольшой — участок работы, где человек действительно был бы хозяином. Подрядные бригады постепенно завоевывают такие права. Специалисты же опять остаются на обочине прогресса — в сфере организации труда. Больше того, возникают острые противоречия, когда пытаются соединить старые и новые формы работы. Возникает, например, проблема: какая роль при бригадах отводится инженеру? Опять-таки «по теории» мы хорошо знаем, какая. Бригада берет на себя часть текущих организационных забот, высвобождая инженеру время для решения стратегических задач. Однако и у нынешних мастеров руки черные. Они тоже «старшие грузчики». Почему?

Иногда приходится читать или слышать: на таком-то заводе царил полный хаос, а как только создали бригады — все пошло как по маслу. Упрощенное, неверное представление. Ничего не делается само собой. Наш участок пресс-форм, к примеру,— это теперь одна бригада, объединяющая токарей, фрезеровщиков, слесарей... Но положение дел не улучшилось. Здесь еще надо обновлять оборудование: на имеющихся станках рабочие просто физически не могут выполнить некоторые заказы. Приходится или на ходу менять технологию изготовления инструмента, или бегать по заводу в поисках подходящего станка. Да и те станки, что есть, надо бы более рационально расставить, чтоб не таскать заготовки на дальние расстояния. Теряется немало времени, участок часто лихорадит, вот молодые специалисты и занимаются решением отнюдь не стратегических задач. Просчет, наверное, был сделан раньше, когда создали бригаду без должной инженерной подготовки, не продумав вопрос с оборудованием, технологическими процессами.

Кстати, кое-кому подобные просчеты даже на руку: в условиях неритмичности производства многие чувствуют себя «при деле»: весь день крутишься, что-то достаешь, план выколачиваешь. Кипит работа! А о более сложных проблемах, связанных с организацией труда, перспективным планированием, вроде можно и не думать. Некогда! Прибавлю к этому, что молодым пока редко поручают самостоятельные творческие задачи, связанные с совершенствованием техники и технологии, организации производства. С первых дней они «увязают» в заводской текучке, предоставленные сами себе. А ведь молодым отводится немалая роль в выполнении планов, которые намечены в предсъездовских документах партии.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.