Первое чувство, которое я испытал здесь, – какая-то непонятная тревога. На меня смотрело множество глаз. С рисунков, картин, этюдов, набросков они следили пристально за каждым моим движением, ловили мои слова, безмолвно вступали в разговор... Вероятно, подобное чувство испытает каждый, кто впервые войдет сюда, в мастерскую московского художника Юрия Михайловича Ракши. Особенно сейчас, когда художника нет среди нас.

Юрий Михайлович создавал мастерскую, сам, по своему проекту. Именно создавал.

– Хотелось, чтобы мастерская стала продолжением моей творческой программы, – объяснял он. – И я старался сделать пространство активным, разнообразным, чтобы оно воспринималось долгое время, чтобы каждый раз возникали новые точки видения, новые ракурсы...

Поэтому и появились переходы, арки, ниши, разнообразные «уголки», «итальянский дворик». Дверь на небольшой балкон – дверь в ночной город: с высоты семнадцатого этажа дома кажутся макетами на киностудии, бегут машины, светятся окна. И над всем этим ночным точечным свечением, на стене балкона – белая мадонна Донателло. Как бы парит над городом...

В создании интерьера художнику очень пригодился его опыт работы с пространством, накопленный в кино, куда Юрий Михайлович Ракша пришел совсем молодым, в 1963 году. Еще в институте кинематографии при защите диплома профессор Юрий Пименов, известный советский художник, старший друг и учитель Ракши, заметил: «Вам, Юрий, надо писать, обязательно писать!»

Но тогда Юрий Ракша был далек от живописи, он работал в кино, иллюстрировал книги, пробовал себя и в плакате и в театре. Лишь потом появились первые живописные композиции. Возникали замыслы, которые не отпускали, становились наваждением. Так родилась картина «Воскресенье»... Зазвучала в ней тишина, и грусть, и сдержанная музыка деревьев, травы, неба. Она появилась в выставочных залах, была сразу замечена. Вроде бы надо писать, отбросив все постороннее, мешающее, но снова захватывает кино.

В работе над фильмом «Время, вперед!» для Юрия главным было эмоциональное прочтение и образное осмысление сценария. Первые пятилетки! Магнитострой! В воображении художника слились воедино и работы Пименова, и романтический энтузиазм 30-х годов, и судьба его матери, тоже строившей Магнитку.

А потом, года через три, появилась картина. Художник назвал ее «Моя мама». Она была посвящена ее молодости, ее памяти. Картина как бы лучится изнутри: и стены, и пол, и фигуры девушек словно светятся. В них столько молодости, здоровья, духовной красоты! Кажется, ни один советский журнал не оставил картину без внимания, вот уже более десяти лет она путешествует по всему миру, В 1971 году во второй раз побывала в Париже и принесла художнику диплом всемирной Биеннале молодых. А после выставки в Лондоне, в галерее Хейуорд, английские газеты приравняли успех «Моей мамы» к «Обороне Петрограда» Александра Дейнеки, классического произведения советской живописи.

И все же кинематограф удерживал Юрия – интересно и освоение различной стилистики и поиск изобразительного решения нового материала.

Фильм «Дерсу Узала». Когда я попросил Юрия рассказать о работе с Акиро Куросавой, он не смог сдержать улыбку – и это понятно: слишком традиционный вопрос. Огромный успех, первая премия на IX Московском международном кинофестивале и «Оскар» американской академии киноискусства за 1976 год.

– Мне, как художнику, была отдана, так сказать, на откуп этнографическая и историческая сторона. Я набрал столько материала, что огромная часть осталась за кадром.

Мы долго перебираем эскизы – их было сделано великое множество. Выполненные маслом, они явились своеобразной цветовой увертюрой к фильму.

С тех пор художник не раз возвращался в своем творчестве к дальневосточным мотивам.

– Один фильм сменялся другим. А это всегда поездки, новая натура, новые съемочные площадки, рисунки, этюды. И товарищи. Работа с различной драматургией, режиссурой очень помогала мне, – говорил художник.

Одним из единомышленников художника в кинематографе была режиссер Лариса Шепитько. С ней Ракша работал над фильмом «Восхождение», снятым по повести Василя Быкова «Сотников». В мастерской висит эскиз к этому фильму. Сотников перед казнью... Это был первый эскиз, и он явился заглавным, определяющим, стал основой образа. Исполнитель этой роли актер Борис Плотников был найден буквально с портретным сходством. Эскиз «Сотников» стал как бы носителем самой идеи фильма.

Все более и более художнику становилось ясно: нельзя служить двум музам, кино и живописи, одновременно. Не успеть. Как не успел близкий друг художника писатель Василий Шукшин закончить все задуманное им в кино и литературе. Как не успел сам Ракша написать портрет Василия Макаровича. И жизнь Шукшина, мечтавшего целиком посвятить себя литературе, и сама его смерть стали для Юрия последним, что заставило его сделать окончательный выбор.

Последняя дань кинематографу была отдана в триптихе «Кино». Материалом послужила работа над фильмом «Восхождение», а героями картины стали создатели ленты – режиссер, оператор, художник, актеры...

Итак, живопись – только она!

На холсте – группа людей, среди которых и сам художник. Это люди одного поколения, одного возраста, люди в середине жизни, связанные друг с другом глубокой духовной общностью. Этот групповой портрет друзей назван «Современники». На одной из московских молодежных выставок картина отмечена премией Московского комсомола.

Однако мнения разделились. Все единодушно признавали мастерство художника, но некоторые критики считали, что герои мало связаны между собой, разобщены. Мне думается, картина выстроена очень осмысленно, хотя, быть может, художник отступил на этот раз от привычных канонов жанровых полотен. Действительно, прямой связи героев – жеста, действия – на полотне нет, но существует прочная внутренняя связь. Она подчеркивается композицией, цветом, линейным и перспективным построением.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.