Михаил Ульянов: «Театр, жизнь, мысль»

– Разумеется. Поэтому, начиная работать над такими образами, как Ричард, Антоний. Наполеон, я – как и всякий актер на моем месте – прежде всего стараюсь как можно глубже и шире исторически познать эти личности и понять, каким был этот человек на самом деле. Поэтому, работая над ролью – а это два, три, а то и четыре месяца, – я стараюсь максимально напитаться сведениями о своем герое. Возможно, в дальнейшем они мне и не понадобятся, не войдут в мою работу. Но даже «лишние» знания дадут некий ориентир для понимания характера.

А дальше мое знание историческое об этом герое начинает соединяться с моим сегодняшним видением его. Так рождается художественная точка зрения, довольно субъективная. Соединяясь вместе, объективное и субъективное дают образ.

– Значит, что-то вы можете домысливать, так сказать, «обогащать» историю?

– Скажем мягче: трактовать некоторые факты и детали по-своему. Грешно ли это? Я много прочел о своих героях и знаю, сколь полярны бывают их оценки у разных авторов.

Так что я не «обогащаю» историю, а отбираю то, что ближе моим размышлениям о нынешнем дне, его проблемах.

– За тридцать четыре года после окончания театрального училища вы сыграли...

– Около пятидесяти ролей в театре и, пожалуй, десятка три в кино. Точных цифр я не знаю, так как подобного учета не веду.

– А были за это время роли, которые вы хотели сыграть, но вам их не предложили, а теперь уже ясно, что никогда и не предложат.

– Нет, не было.

– Неужели вы не хотели сыграть Гамлета или, допустим, Ромео?

– Нет, не хотел. Я даже и Отелло не хотел бы сыграть. Почему? Я не особенно представляю, про что эти роли. Хотя насчет Отелло у меня есть своя концепция, свои размышления, которые, может быть, и могли бы быть сегодня интересными, но сказать, что я хочу вынести их на суд зрителя... Пожалуй, нет.

– Ну а какие-то другие?

– Конкретно не могу сказать. Я какой-то такой странный артист, что не знаю, какие бы роли хотел сыграть. Вот что мне хочется играть, так Шекспира и Достоевского. Вообще Шекспира, вообще Достоевского. Разумеется, не все, а то, что подходит мне по духу и возрасту. Драматургия Шекспира – такая мощная таранная машина, что ей под силу многие сегодняшние проблемы. Но вообще-то Шекспира нужно играть молодым. Я, правда, играю его и пока еще не скулю. но хотелось бы быть помоложе. У знаменитого итальянского трагика Росси есть поразительная фраза: «Весь парадокс профессии актера заключается в том, что, как играть Ромео, я понял в семьдесят лет, а играть его надо в семнадцать».

И вот этот разрыв в понимании героя и физической возможности сыграть его – одна из жестоких сторон нашей профессии. Я знаю актеров, которые всю жизнь стремились к тем или иным ролям и, когда их наконец получили, сыграть уже не могли физически. Это были и не Ромео и не Гамлет, хотя умом, постижением характеров эти актеры были глубже, чем в свои двадцать пять лет.

В нашей профессии, кроме прочих всяких границ, есть и границы совместимости с ролью, границы возраста.

В своем творчестве актеры постепенно накапливают мастерство, на это уходят многие годы. Так вот, период, когда актер все может сделать и профессионально и физически, до момента, когда он может только профессионально, а физически уже нет, этот период у разных актеров неодинаков. Есть среди нас долгожители. Но у других этот творчески полнокровный период значительно короче. В этом отношении наша профессия жестока, ибо сцена увеличивает нюансы игры, все твои ошибки, выявляет физическую твою немощь. Ведь с годами тебе все труднее переносить и психологические нагрузки. Требуется более длительный отдых, покой.

– Два последних года вы проводите отпуск на острове Сааремаа. Почему отдыхаете «дикарем», а не в санатории или доме отдыха?

– Такое уединенное место, как остров Сааремаа дает редкую возможность отключиться от человеческого общества. Наша дерганая профессия заставляет нас все время быть на людях. Мы не можем без зрителей, но иногда так хочется побыть наедине с самим собой.

– Чем занимаетесь в такое время? Собираете грибы, ягоды, ловите рыбу?

– Никаких особых хобби у меня нет. Грибы-ягоды собираю, когда они есть, а если нет, спокойно могу и без них обойтись. И рыбалка тоже. Обычно в отпуск я беру какую-нибудь работу: разучиваю новый текст, готовлю программу или обдумываю роль, которую придется играть в предстоящем сезоне. В последние годы всегда беру с собой работу. Правда, не так уж много удается сделать, но совсем отключиться не могу. Вернее, могу, но не хочу.