Пасюк вытер жирные от ружейного масла пальцы о лоскут газеты, аккуратно свернул его и бросил в корзину, встал, коротко сказал:
– Есть, будет сделано...
– Вы. Тараскин и Шарапов, со мной завтра дежурите в группе по городу.
– А я? обиженно спросил Гриша Шесть-на-девять. – А я что буду делать7
– Ну и ты с нами, конечно, куда ж тебя девать. Всем спать, немедленно.
Сон был неплотен и зыбок, как рассветный туман, и лишь на мгновение, кажется, прикрыв глаза. я испуганно вскочил на кровати – показалось, что я проспал. В комнате темно и очень холодно, и мне жаль вылезать из нагретой за ночь постели. Я вытащил из-под одеяла руку и посмотрел на мерцающий зеленым светом циферблат: стрелки плотно слиплись на половине седьмого. Я досадливо крякнул – пропало полчаса сна, и я подумал о том, что утрачиваю фронтовую привычку спать до упора, используя каждую свободную минуту, возмещая вчерашний недосып и стараясь хоть миг вырвать у завтрашнего.
Со стула рядом с кроватью взял папиросу «Норд», чиркнул зажигалкой и глубоко затянулся. Ничего нет слаще этой первой утренней затяжки, когда горячий, сухой дым ползет в легкие, заливая голову мягкой одурью, и тело наполняется радостным ощущением бездельного блаженства, когда точно знаешь, что у тебя есть несколько свободных от беготни, суеты и забот минут, отданных всецело пустому глядению в потолок и удовольствию от горьковато-нежного табачного вкуса.
Окно комнаты выходило на перекресток у Сретенских ворот, и, когда машины на улице, сдержанно урча, сворачивали с бульвара на Дзержинку, свет их фар белыми плотными столбами таранил стекло и, ворвавшись в комнату, упирался в стену, на мгновение замирал, словно в раздумье, куда ему дальше деваться, и затем стремительно прыгал на потолок яркими сплошными пятнами, прочеркивал его наискось и прятался в углу за карнизом, будто там была дырка, через которую он навсегда исчезал из комнаты.
Я лежал, глазел на прыгающие со стены на потолок пятна голубоватого света, курил папироску и думал о том, что в МУРе мне, наверное, придется нелегко. Чуть больше суток минуло с того момента, как я вошел в желтый трехэтажный особняк управления милиции, предъявил в подъезде пропуск, поднялся на второй этаж, разыскал комнату № 64 и постучал в дверь. «Открыто1» – крикнули тонким голосом из кабинета. Я вошел и представился по-уставному:
– Оперуполномоченный старший лейтенант Шарапов для прохождения службы прибыл!
Хозяин кабинета, по-видимому, тот самый знаменитый старший оперуполномоченный Глеб Жеглов, начальник оперативной бригады отдела по борьбе с бандитизмом, к которому меня направили для стажировки, сидел за письменным столом, заваленным папками, исписанными на машинке листами, с бронзовым чернильным прибором. Меня удивило, что у знаменитого сыщика такой невзрачный вид: был он очень тощ, очень длинен, и очень сильные очки в роговой оправе сидели косо на хрящеватой переносице. И, наверное, от сознания физической своей немощности держался он очень важно. Смотрел поверх меня, откидывая голову и задирая высоко подбородок, и, хотя происходило это скорее всего от недостатка зрения, лицо у него при всей его нескладности все равно было крайне высокомерное.
– Ну, здравствуй, Шарапов! – сказал он наконец. – Из кадров о тебе уже звонили. В общем, Мы таким тебя и представляли...
Я не понял, кто это «мы», но отчего-то мне стало неловко, и я ответил, пожав плечами:
– Обыкновенный...
– Конечно, обыкновенный, только вот такие обыкновенные фронтовые ребята и нужны нам. Чем занимаемся, знаешь?
Я кивнул, но, видимо, не совсем уверенно, потому что оперативник важно сказал, подняв вверх палец:
– Бандитизм. Убийства. Разбой. А это тебе не. фунт изюма. Ты на фронте разведчиком был?
– Точно. Командир разведроты.
– Приживешься. Будущей весной будет набор в юршколы – мы тебя туда быстренько затолкаем...
В этот момент с шумом растворилась дверь, и в кабинет влетел парень – смуглый, волосы до синевы черные, глаза веселые и злые, а плечи в пиджаке не помещаются. Мельком взглянул, засмеялся, как пригоршню рафинада рассыпал:
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
11 мая 1905 года родился Михаил Шолохов
В ночь с 23 на 24 августа 1572 года в Париже началась массовая расправа католиков с протестантами-гугенотами
2 мая 1729 года появилась на свет Екатерина II Великая, урожденная София Фредерика Августа Ангальт-Цербстская