Последнее время письмо постоянно стояло перед глазами, мучило, не давало спать. Как он казнил себя, считая, что по его вине ребят осудили на семь лет! Казнить-то казнил, однако ничего не мог поделать с собой...

Нельзя сказать, чтобы учеба в горном техникуме давалась Валентину Овчинникову легко. Но он упорно корпел все четыре года. Чертить легко и красиво так и не научился. Было бы, однако, обидно поскользнуться на финише. И он дни и ночи напролет не отходил от листа ватмана. И когда очертания машины и пласта в забое, как и полагалось, стали ясными и четкими, гора свалилась у него с плеч. Теперь он обязательно защитится, а там... Будущая самостоятельная жизнь мерцала светлыми далями и представлялась в его воображении изумительной красоты вершинами сопок, окружающих их Партизанск. Эх, Овчинников, Овчинников... Знать бы тебе, каким долгим и тягостным будет путь наверх, может, все получилось бы по-иному.

...До защиты дипломов оставалось три дня. Они получили свою последнюю стипендию и решили отметить это событие. Расположились на живописной поляне рядом с заброшенной шахтой под раскидистым ельником. Стоял июнь, сияло солнце, и, казалось, лучшего места для пикника не найти. Пирушка была в разгаре, когда на противоположной стороне поляны появилась компания взрослых мужчин. У них тоже был повод. Двадцатишестилетнему бригадиру электрослесарей местного пивзавода Сергею Губанову вернули долг, и он решил угостить старшего брата Анатолия с приятелями.

Обе компании разделяло метров пятьдесят, и ничего удивительного не было в том, что они в конце концов познакомились. Подогретые выпитым, они не могли нахвалиться собственной удалью. Светловолосый, говорливый Сергей Губанов рассказывал, что служил в десанте, что ему одному ничего не стоит справиться с тремя...

...Когда Овчинников проснулся, солнце уже упало за сопку. Хмель прошел. Ребята между тем собирались домой. Среди них Овчинников неожиданно заметил Сергея Губанова — единственного из чужой компании. Покачиваясь, тот держал на плече коробку с мармеладом. Валентин вспомнил, как светловолосый угощал его, как они чокнулись стаканами, как тот еще покровительственно хлопал Овчинникова по плечу: мол, знай наших! Сейчас, видно, груз был ему не по силам. Овчинников подумал, что добром это не кончится. «Почему он с нами?» — спросил Валентин у своих приятелей. «Да те просили проводить его домой».

Странно? Да нет. Когда ребята знакомились, выяснилось, что один из них, Саша, знал Сергея и раньше.

— На, неси! — сказал Сергей Губанов и протянул Сашке коробку. — Ты молодой, здоровый...

Они стали взбираться на сопку по обсаженной дубняком дороге. То, что" случилось потом, Овчинникову до сих пор не забыть. Он обернулся на шум и увидел, как светловолосый бьет Сашку. Сашка упал, а к светловолосому бросился Гена, и они сцепились на обочине дороги. Губанов был сильнее и тяжелей, подмял Генку под себя, начал душить. В потасовку включился и Андрей... Прошло несколько мгновений, прежде чем Овчинников сумел растащить их. «Ребята, успокойтесь, он же пьяный!» Губанов лежал на траве и тихо ругался. Овчинников подумал, что не надо было бы оставлять его здесь одного. Но если взять его с собой, все может повториться. И они ушли. Сашка прихватил валявшийся на земле мармелад. «Завтра отдам, — сказал он ребятам, — пусть проспится». По дороге домой на улице Зеленой они встретили стайку мальчишек. «Налетай, ребята!» — сказал Сашка и поставил сласти на лавку. Остатки мармелада унес домой...

Перед защитой дипломов техникум гудел, как растревоженный улей: выпускников Александра Маслова, Геннадия Губарева и Андрея Порваткина арестовали за драку на поляне. Овчинникову то и дело приходилось рассказывать подробности. «Ничего им не будет, — было, общее мнение, — не они же первые начинали».

Овчинников защитился и уехал в Лучегорск. На душе было тоскливо, но брезжила надежда, что все как-нибудь обойдется. Домой он вернулся через месяц. Его ждала повестка: завтра надлежало явиться в суд свидетелем. Накануне он отработал смену на экскаваторе, не спал в дороге, но, когда увидел повестку, усталость как рукой сняло. Он потрогал левый карман рубашки. Интересно, раньше он не знал, что у него есть сердце...

У входа в здание суда его остановил плечистый мужчина — брат Сергея Губанова. Анатолий Губанов был в Партизанске личностью известной, когда-то работал заместителем начальника ГАИ, но потом был уволен за злоупотребление служебным положением.

— А, старый знакомый... — Старший Губанов был доброжелателен и участлив. — Вызвали свидетелем?

— Ага, — кивнул Овчинников.

— Ну и что скажешь?

— То, что видел, — пожал плечами Овчинников. Он совсем растерялся и почему-то вдруг стал подробно рассказывать Губанову-старшему, как обстояло дело.

— Повредить себе не боишься? — спросил тот угрожающе - вкрадчиво. — Сдается мне, парень, ты сядешь вместе с ними. Поверь, я знаю, сам работал в милиции, в твоем положении это очень просто...

— Что же делать? — с тоской спросил Овчинников. От страха у него потемнело в глазах. Прямо перед ним вырастала высокая каменная стена, заслоняющая от него самостоятельную жизнь, которую он только начинал.

— Тебе что, больше других надо? Суд сам во всем разберется. Говори, что ничего не видел...

— Он меня не так понял, — потом добродушно сказал мне Анатолий Губанов и завораживающе улыбнулся. — Просто хотелось помочь парню, жаль стало его.

— Вы не знаете, сколько ваш брат получил тогда по страховке? — спросил я.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.