За стеклом шкафа, среди памятных вещей, собранных мною в разное время, в разных концах земли, рядом с ошейником знаменитой Лайки, улетевшей в космос, и светильником, который подарили мне тунисские друзья на раскопках Карфагена, лежит белый кристаллический кусок обыкновенной соли. Он небольшой — целиком помещается на ладони. Его острые кристаллы сухи и прозрачны. Соль попала сюда издалека, за тысячи километров, из Центральной Африки. Это соль Тауденни.

Впервые я услышал это название в Мали, на берегах Нигера, могучей африканской реки, воды которой разливаются в период дождей на сотни километров по зеленым лугам, поросшим травою бургу.

В Москве в это время была зима — минус двадцать, в Африке — лето в полном разгаре. Термометр в Тимбукту показывал за сорок. Небо было туманным, чуть желтоватым: это ветер Сахары поднимал мелкую пыль. Сквозь песчаный туман обжигающе горячо дышало солнце.

Мы остановились в крохотной гостинице на берегу одного из разводий Нигера. Вода была границей пустыни и саванн. На одной стороне непривычные нашему глазу желтые, оранжевые, красные цветы сплошняком унизывали ствол последнего дерева без единого листочка. На другой — пустыня, блеклая, с редкими кисточками подсыхающего кустарника. И так на тысячи и тысячи километров, до самого Средиземного моря. Пустыня дышала зноем, вода — прохладой.

Мой чешский друг Иржи чувствовал себя плохо. Он лежал в номере гостиницы, задыхаясь от жары. Его температура тоже поднималась к сорока: он заболел. Толстая, неповоротливая чернолицая хозяйка крохотной гостиницы, где мы остановились, Займа Альганси хлопотала около него.

— Я вас быстро поставлю на ноги, — говорила она торопливо. — У меня есть такое лекарство...

Иржи уже все было безразлично.

— Тащите, — сказал он уныло.

Хозяйка ушла и вскоре возвратилась с тяжелым ярко раскрашенным ларцом в руках. Иржи даже не поднял глаз при ее появлении.

— Это вода Тауденни, она излечивает от всех болезней, — сказала хозяйка. — Посмотрите.

И она подняла тяжелую крышку ларца.

Крышка была полупрозрачна, и я с удивлением рассматривал необычный материал, из которого был сделан ларец. Нет, это был не камень. Я не мог ошибиться — это была соль. Вырезанный из одного куска каменной соли и раскрашенный снаружи, ларец показался мне атрибутом какой-то древней восточной сказки. В выдолбленном углублении лежал глиняный сосуд. Хозяйка вынула его своими длинными, тонкими пальцами, внутренняя часть которых в силу существующей здесь традиции была покрашена черным лаком. Африканцы считают некрасивым белый цвет кожи своих ладоней.

— Достаточно нескольких глотков этой воды, чтобы человек выздоровел, — уверенно сказала она.

Хозяйка открыла глиняный сосуд — он был закупорен плотно притертой пробкой — и налила четверть стакана кристально чистой, голубоватого цвета воды. Маленькие пузырьки газа сразу же осели на стекле.

Я пригубил стакан. Вода была горьковато-соленая, но удивительно свежая, почти ледяная.

Иржи слабо улыбнулся.

— А мне? — сказал он. — Ведь болею-то я!

— Обождите, — остановила его хозяйка, — сперва я вам расскажу, откуда это лекарство... Так лучше поможет.

И вот ее рассказ.

За восемьсот километров от Тимбукту, далеко в пустыне, находятся известные уже несколько тысячелетий соляные копи Тауденни. Это единственное место в Африке, где соль лежит пластами под открытым небом.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.