Кристалл Тауденни

А он, разомлевший от жары, смотрит на жену безразлично и непонимающе. Все равно...

Тимбукту — стык Черной и Белой Африки. По улицам города, засыпанным леском, среди глинобитных стен и плоскокрыших зданий без окон ходят туареги. Это белые африканцы. Они бесконечно красивы и грациозны. Длинные, вытянутые лица цвета слоновой кости. Чуть волнистые волосы по плечам. Тонкие усы и бородка д'Артаньяна. Голубые

глаза и чувственные губы. Они бедны, дети пустыни, но они горды и самоотверженны.

У каждого через плечо длинный, выкованный в безвестных кузницах пустыни меч. На ногах сандалии. Встречая вас на улице, они не замечают вас и как бы проходят сквозь вас, словно через стеклянные двери.

Туареги живут в пустыне и никогда не были под властью колонизаторов. Когда здесь появились французы, они ушли в пески и только сейчас вернулись обратно.

Здесь, на этих же улицах, мы встречаем и лиловолицых африканцев, пришедших в Тимбукту с юга. У них другая религия, другие традиции, другой язык.

Когда-то, в стародавние времена, через Тимбукту проходила Великая дорога рабов и орехов кола. Черные рабы двигались на север через Сахару. Вместе с закованными в цепи пленниками караваны увозили и знаменитые орехи кола, заменяющие в Африке и кофе и вино. Кола — стимулирующее средство. Не зря американцы ввели его в состав своего знаменитого напитка «кока-кола».

В XIV веке в Тимбукту был создан университет. Сюда приходили набираться мудрости ученые из Каира и Мекки. Есть все основания предполагать, что здесь останавливались ученые посланники Самарканда и Бухары.

Жестокие и опустошительные войны прокатились через Тимбукту. Но самым страшным врагом жителей стали колонизаторы. Они пришли сюда, распаленные фантастическими рассказами французского путешественника Рене Кале о богатстве и экзотике Африки. Молодой, отчаянный парень, он, может быть, сам того не желая, стал пионером колониализма. Это он впервые привез во Францию рассказы о чудесном городе, о неуступчивой природе, о соляных копях Тауденни, о богатстве и щедрости местных властителей.

За путешествующим авантюристом потянулись капитаны и полковники. Зашагали по пыльным дорогам французские солдаты — колониальные войска, готовые на все. Покатилась артиллерия.

Сегодня трудно и больно вспоминать страшные дни покорения Африки «культурными» европейцами. Достаточно сказать, что на месте знаменитого университета были разбиты военные казармы и лагеря французских войск.

Достаточно вспомнить о бетонном памятнике, поставленном на песчаной площади города. После изгнания колонизаторов его так и не сняли — пускай стоит! Этот памятник французы поставили в честь своего полковника Банье и французских офицеров, уничтоженных туарегами. Ну что же, решили жители Тимбукту, пусть памятник возвышается сегодня в честь смелых борцов против колонизаторов!

Отсюда первые легкие самолеты летают на Тауденни, и крохотная радиостанция, поставленная в далеком пункте пустыни, изредка передает весточки о жизни людей, врубающихся в соляные пласты под безжалостным солнцем Сахары.

Около Тимбукту строится крупнейший в республике аэродром.

— Когда-нибудь он станет главным перевалочным пунктом всего воздушного сообщения Африки, — рассказывает мне усатый марокканец, прекративший крутить пластинку о «доблестных пара».

— Недавно по дороге на Тауденни появились автомобили с буровыми установками, — продолжает он. — Это ваши русские геологи помогают нам искать нефть.

В наш разговор неожиданно вмешивается Займа:

— Возьмите на память... Это оттуда... — говорит она и протягивает мне белый кристаллический кусок соли, свободно размещающийся на ладони. ...Как и всегда в пустыне, ночь приходит стремительно. Черный бархат ее почти мгновенно опускается на песчаные барханы, на разогретые солнцем разводья Нигера, на ослепительно яркие цветы февраля, на пыльные улицы Тимбукту. На небе высыпает крупный, немигающий горох звезд и Млечный Путь пересекает бархатный купол от горизонта до горизонта, подобно серебряной дороге, уходящей вдаль.

— Когда-нибудь такая же дорога будет проложена на Тауденни, — задумчиво говорит хозяйка гостиницы. — А вы знаете, Иржи уже заснул, — оживляется она. — Я же говорила вам: вода обязательно вылечит его...

Добрая и наивная женщина! Она даже не догадывается, что я дал Иржи крепкую дозу стрептомицина. Но пускай светит сегодня этим гордым людм пустыни серебряная дорога на Тауденни! Ведь это дорога новой жизни».