Весной, когда уже тепло и можно ночевать на открытом воздухе, я всегда вспоминаю работу на постройке бойни и Короля цемента. Я не могу забыть того взгляда, каким он посмотрел на меня в последний раз.

Весной молодой парень начинает думать, что должна же быть где - нибудь работа! Жизнь на одном и том же месте, жизнь на маргарине, картошке и бобах (это у наиболее счастливых) становится невыносимой. Плохо, если молодой человек теряет надежду на то, что где - то ждет его работа, только надо собраться с духом, вскочить в товарный поезд и ехать искать ее. Мир хорош и зелен, солнце ясно, ветер приятен, как губы девушки, и нежен, как шепот любимой. Ехать, передвигаться, чтобы по крайней мере хоть на время остановить медленное гниение - тупое ожидание чего - то, что уж наверняка никогда не сбудется, если человек сидит сложа руки!

И вот тут-то я вспоминаю о работе на постройке бойни, и мысль о Короле цемента невыносимой тяжестью, словно мешок цемента, давит меня. Нет на земле более мертвого груза чем мешок с цементом. Неважно, как вы будете нести его, все равно мешок возьмет над сами верх, мешок придавит вас и замучит. Эта работа похожа на перетаскивание тела толстого мертвеца, с той лишь разницей, что мертвеца легче ухватить. Железнодорожная шпала по сравнению с цементом кажется живой, она даже хочет помочь вам нести ее. Она не давит, не пригибает вас к земле мертвым грузом. Тяжелейшая тачка с кирпичами как - то сама балансирует, ее только трудно сдвинуть с места, потом она катится сама. Цемент - другое дело: он отрывает руки от плеч и заставляет ноги гнуться и дрожать, как у пьяного.

Я никогда не ушел бы так далеко от дома, если б только смог найти хоть какую - нибудь работу в нашем маленьком городке. Но работы не было...

В течение пяти дней ездил я в товарных поездах. У меня кружилась голова, меня поташнивало от голода, настроение было паршивое, и я решил уже плюнуть на все и вернуться домой, как выпоротый щенок. Но на шестой день мой товарный поезд поравнялся с каким - то строительством, где звенели лопаты о гравий, где была суета, была работа. Ах, если бы мне посчастливилось! Я спрыгнул с поезда, и десятник нанял меня так быстро, как вы не выговорите «Джек Робинзон»!

Жалованья - 14 центов в час - с трудом хватало на питание, а спать приходилось под звездами или в сарае. Но сараи обычно были переполнены, и я решил, что груда песка - неплохая кушетка. Если человек изнурен, он может спать и на постели из гвоздей, как индусские факиры. Работа землекопа, или, как ее называли рабочие, игра на банджо, не делает человека похожим на принцессу, которая чувствует крохотную горошину сквозь все пуховые перины. Утром, когда я просыпался, мысль о возобновлении работы была так мне противна, что я старался лежать как можно дольше.

Мое первое знакомство с цементом произошло у бетономешалки. На моей обязанности лежало накладывать цемент и гравий в ковш, который через каждые несколько секунд механически поднимался наверх и опрокидывался в ненасытную вращающуюся бочку. Этот ковш был всегда пуст. Не успевал он, казалось, подняться наверх, как уж соскакивал вниз. Я ни на секунду не спускал с него глаз, опасаясь, что он ударит и сомнет меня как мокрое полотенце. Не один рабочий был убит этим ковшом.

Я ободрал все ногти. Руки мои стали красными и блестящими. Пот и пыль обжигали тело. Старшие рабочие, проходя мимо, издевались надо мной. Я чертовски устал от всего и к тому же почти голодал. Я был слишком застенчив, чтобы ходить по дворам и попрошайничать.

«Короткая жизнь, да веселая!», «Великая жизнь, если не ослабеешь!», «Единственно, что тут требуется, - это сильная спина да слабый мозг», «Тяжело только первые сто лет, а потом привыкаешь» - вот какие замечания сыпались на меня всякий раз, когда приближался кто - либо из рабочих.

В то утро, когда впервые появился Король, у нас была срочная работа: надо было разгрузить вагон цемента. Целую неделю вагон стоял на путях, потому что шли дожди и цементные ямы были полны грязи. Каждый час простоя был убытком для мистера Шульца, подрядчика. Ежеминутно появлялся он у разгружаемого вагона и кричал: «Быстрее, быстрее! Если вагон не будет пуст к трем часам, когда придет паровоз, я рассчитаю вас всех к чертям!»

От этих криков мы не ускоряли темпа, потому что работать быстрее было невозможно.

Десятник - Длинный, как прозвали его рабочие, - первый заметил Короля, когда тот появился у вагона. Мы увидели, что Длинный вдруг замер на месте, словно злющий английский дог.

- Это надолго, ребята! Цемент не оставит вас! Вы будете чувствовать его в вашем кофе и видеть во сне! - закричал появившийся у вагона коренастый кривоногий негр с широкой приятной улыбкой.

- Что ты хочешь, Самбо? - спросил Длинный сердито. - У нас нет времени болтать с тобой!

Длинный был настоящий сын Юга и считал, что негры не должны работать вместе с белыми людьми, даже на такой работе, как наша. Негры существуют для прислуживания у столов, чистки плевательниц или же для работы на полях рядом с другими своими собратьями.

- Работы! Работы! Я хочу работы! Хочу показать этим молокососам, как надо выгружать цемент! Король цемента - вот кто я... Так в Саванне называют меня все - и белые и черные...

- Работы нет, Самбо! Убирайся! - ответил Длинный, и наступила такая тишина, что стало слышно слабое чириканье какой - то птички.

Дело в том, что Длинный обещал нам взять на подмогу человека, если кто - нибудь подвернется.

- Ухожу, ухожу, - проговорил Король цемента; улыбка постепенно исчезала с его лица. - Ухожу!

Мы услышали его удаляющиеся шаги. Мы посмотрели друг на друга. Длинный понял, что мы хотели сказать.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.