— Всю жизнь и еще два лета, — сказал он, скромно опуская глаза и довольно оглаживая бороденку. Впрочем, с него тут же слетела маска эдакого эстета, и он взглянул на меня со слегка растерянной, мягкой улыбкой.

— Ну, а кому это нужно? Аркадий пожал плечами.

— Не знаю... Наверно, прежде всего мне.

— И мне, — положив тяжелую руку на мое плечо, без тени усмешки сказал хозяин катера. — И ему... И ему... И тебе тоже, — добавил он.

Потом мы сидели вокруг небольшого костра на площадке под скалой, пили водку по очереди из единственной кружки, разговаривали про, жизнь, пели студенческие и туристские песни под аккомпанемент гитары, на которой мастерски играл Аркадий.

Одну из песен я слышал впервые. Она начиналась так:

Ищи меня сегодня среди больших дорог,

За океаном, за большой водою,

На синем перекрестке двенадцати ветров,

Под самой ненаглядною звездою...

Среди наших песен не было ни одной из тех дешевых поделок, на которые мы иногда падки, среди наших разговоров не было произнесено ни одного похабного слова, не было рассказано ни одного анекдота; над нашими головами, задумчиво щурясь, смотрела Инга на хрустально яркие, ослепительно чистые снеговые шапки Хибин.

...Не присылай мне писем, сама себя пришли,

Не спрашивая моего совета.

На южном побережье тоскующей земли

Который год уж ждут тебя рассветы...

Засиделись мы за полночь. Ветер упал, темная вода Имандры будто уснула, стала гладкой и светлой, как огромное зеркало. Сопки, Хибины, маленькое висящее над ними солнце и легкие белые облака раздвоились, повторились в воде — наш застоявшийся катер летел, набирая скорость, по сопкам и облакам.

Перед поворотом я оглянулся. На краю плоской площадки чернела неподвижная фигурка Аркадия, чадил костер. Белая струйка дыма поднималась перед самым лицом Инги, обтекала нечеткие, размытые и словно бы ожившие ее черты, как будто жертвенный огонек курился перед новым божеством...

Божеством чего? Верности? Или, наоборот, неверности? Тоски? Любви? Или всего лишь веры в большую, чистую, как хрустальные ледники Хибин, любовь?..

Капитан сидел на корме, небрежно зажав под локтем руль, задумчиво смотрел вперед, напевал как бы про себя:

Когда качает полночь усталый материк,

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.