V

Не мог Андрей понять, спал ли он этой ночью. Он лежад в саду, и глядел в звездное небо, и грезил с открытыми глазами. То ему вдруг казалось, что он в Радонежском лесу, у водопада; то – грех-то. какой! – он и княгиня сидят рядом в пустой трапезной, и она будто говорит ему: «Не возгордись, Андрей... Душа у тебя нежная – такими и прориси делай, чтобы цветовое согласие было и чтобы боги на иконах как живые были: людям легче душу им доверять!» А у Евдокии – более, как раньше он не заметил! – белые крылья за спиной, как у ангела! Она и есть ангел! Добрый ангел!.. А у отца Сергия – нимб. Святой он!.. Вот с кого лики писать-то!

Наутро оседланные кони ждали князя Владимира Андреевича и его свиту, а также Феофана и Андрея, чтобы ехать в Серпухов.

Вышло так: в конце застолья князь Владимир Андреевич подозвал Феофана и Андрея и в присутствии отца Сергия раздал им из калиты своей по горсти серебра за работу добрую. Поблагодарили его мастера, однако серебро отдали отцу Сергию на дела монастырские. А старец упомянул, что его ученик, настоятель серпуховского Высоцкого монастыря отец Афанасий привез из Византии семь икон весьма любопытных, и посоветовал мастерам побывать в Серпухове и посмотреть византийский чин. Князь Владимир Андреевич и пригласил их завтра нее ехать с ним в его стольный град... Мастера с благодарностью согласились. А в последнюю минуту решил с ними ехать и отец Сергий: надобно ему осмотреть земли юго-московские, на которые более всего нападают враги...

Не успело еще солнце подсушить росу, а небольшой отряд во главе с князем Владимиром Андреевичем был уже далеко от Москвы. Когда отец Сергий устал ехать верхом, его усадили в возок, и отряд поехал медленнее. Каждый думал о своем, о том, что впереди... Князь Владимир размышлял о делах, что ждут его не только в Серпухове, но и в Боровске. Поднакопились, наверное, дела судейские, потом следует присмотреть место для слободки и разрешить охочим людям сесть на землю – пусть приживаются! А с податями можно подождать...

Мысли отца Сергия путались, от тряски ему хотелось спать. Думалось обо всем: и о том, что изрядно поездил он по Руси, и что жизнь прожита не зря, и что плоды его забот на каждом шагу. Вот монастырь-крепость осталась позади – по его настоянию построена. Рядом инок Андрей едет, вскормленный им не напрасно, благолепным художником обещает быть! Как не радоваться мирному небу вокруг и мирным пожарам: вон смерды обживаются, выжигают места для пашен... Правда, еще стоят церкви-обыденки, деревянные, на скорую руку сработанные, но ничего, скоро каменные храмы поставим!.. Э-э, мальцы в камыш-чекан залезли, кубарем рыбу ловят, бесенята!

У Феофана хорошее настроение, уж очень его заинтересовали византийские иконы, вроде бы как весточка с родины! Любопытно, как сейчас там рисуют?.. Знает Феофан, что в Московию еще не приходили византийские иконы сразу чином, лишь по одной- по две присылались в дар князьям или соборам...

Феофан добро поглядывал на Андрея. Сейчас он почему-то вспомнил, как скромно вел себя молодой инок на званом обеде в новом тереме князя, когда его похвалила княгиня Евдокия... Только не совсем ясно Феофану: почему так приглянулась гостям князя Владимира роспись трапезной? Так и бога забыть недолго! Уж больно радостны рублевские тона! Как бы не забылось людьми, что коротка жизнь человеческая и надо готовиться к божьему суду... Ведь после радостей – горести. В радостном хмелю и важное забывается!

У Андрея настроение именинника. Эта поездка в Серпухов для него как награда, как светлый рубеж: и итог, после которого он будет рисовать много и хорошо! Откуда у него это ощущение, он и сам не знает... Сейчас на ум пришли строки из«-Задонщины» – поэтического сказания о битве на поле Куликовом...

На Москве кони ржут,

Трубы трубят на Коломне,

Бубны бьют в Серпухове,

Звенит слава по всей земле русской...

В эту минуту град Серпухов представляется ему городом кузнецов – веселых, здоровых, черных от копоти и загара, в кожаных и холщовых фартуках, длинные волосы схвачены железными обручами. И стоят они у горнов и куют серпухи да мечи! Серп – для спелого хлеба, меч – для злого врага!.. Думая о граде Серпухове, Андрей невольно залюбовался князем Владимиром, едущим впереди с непокрытой головой. На нем легкая кольчуга без ворота и рукавов, сверкающая железными пластинами, изукрашенными серебряной насечкой. Андрей знал, что эту новейшую кольчугу против огненного боя подарил князю царьградский патриарх Филофен... Отцу Сергию Филофен преподнес богато украшенный крест, параманд и схиму...

Навстречу княжескому отряду попадались смерды, они низко кланялись князю, смахивая шапки, падали на колени и крестились, завидя отца Сергия. Одна молодая женщина лицом напомнила Андрею княгиню Евдокию, и ему отчего-то стало на миг приятно и грустно, и он подумал о том, что вот такая, должно быть, была и Ярославна, и полоцкая княжна Рогнеда, и добродея Евпраксия – внучка киевского князя Владимира Мономаха, написавшая лечебник, и ростовская княгиня Мария, дочь убитого в орде князя Михаила Черниговского, о которой Андрей слышал сказ, когда ездил с отцом Сергием на соляные промыслы в Солигалич...

VI

Отряд не торопился. На ночь остановились в одном гуляй-городе, каких ныне много на водных границах земли московской. Этот расположился на речке Лопасне, впадающей в реку Оку. Лопасня невелика, течет по лесам и полям, укрытая ивняком. Рыбы в ней множество. Вечером у костра после наваристой ухи Андрей слушал разговоры старших. Отец Сергий неторопливо рассказывал об Ипатьевском монастыре.

– Недаром русские церкви ставятся на высоких холмах, на видных местах, а стены их белятся, купола и маковки украшаются – все на утеху сердцу человеческому, для возвышенного настроения. Таков и Ипатий...

Жарко пылал костер, освещая задумчивые лица сидящих вокруг него. Сквозь мирное потрескивание березового сушняка слышался посвист соловья... Когда отец Сергий умолк, осмелился в разговор вступить мастер Феофан.

— А слышал я, отче, будто Ипатий татарин Чет основал, правда ли?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.