- Так он киевлянин, Седых? - спросил я Шевчука.

- Теперь киевлянин, а был сибиряком. Шевчук взглянул на меня и с чуть смущённой улыбкой сказал:

- Вы думаете, что мне не жаль этой надписи? Я сам её и писал... Хлопцы стоят вокруг, а я пишу... Поглядел тогда лейтенант кругом и говорит: «Ох, и работёнки тут у вас, в Киеве, а я, братцы мои, плотник! Давайте скорей довоюем: работа ждёт». - Шевчук улыбнулся и продолжал: - И приехал к нам. Вот уже третий год мы с ним в одной бригаде. - Он поднял голову и крикнул кому - то:

- Степан, где лейтенант? Сверху донеслось:

- На третьем. Рамы ставит. А. что?

- Мы его по старой привычке лейтенантом зовём, - пояснил Шевчук.

Мы обогнули дом.

Когда уже подходили к лестнице, Шевчук показал на большую доску, укреплённую на стойках посреди двора.

- И он там, - кивнул головой мой спутник. Я прочитал первую строчку: «Бригада Седых держит знамя...» Дальше шли цифры.

- Это тоже я пишу, - не без гордости сказал Шевчук. - Как в первый раз смыл дождь все наши показатели, хлопцы и насели на меня: «Пиши! У тебя, - говорят, - сто лет надпись жить будет».

Гуцулы танцуют аркан

Они выбежали на середину сцены и стали незамкнутым кругом - подковой, - обняв друг друга за плечи.

Головной поднял кверху топорик, повязанный красной лентой, блеснуло лезвие, лента взвилась в воздух, и поплыла подкова, как венок по тихой воде.

Медленно, очень медленно, как бы преодолевая тяжкую дремоту, двигались танцоры. И можно было до мельчайших подробностей разглядеть их своеобразную одежду. Расшитые кептари плотно облегали грудь, за спиной висели чёрные сардаки; они казались большим сложенным крылом. Красные шерстяные штаны спускались на лёгкие пастушьи сапожки с короткими голенищами. Чудом держались на чубатых головах широкополые шляпы с длинными перьями - синими, зелёными, вишнёвыми...

- Раз прибавь! - крикнул головной.

Топнуло сорок каблуков, и вместе с ускорившимся ритмом знакомой мелодии закружилась пёстрая подкова.

- Два прибавь!

Вожак взмахнул топориком. И словно ветер пронёсся над головами тысяч людей, собравшихся на крутом склоне Днепра, в Зелёном театре. Не с Карпат ли подул этот ветер сюда, к киевским кручам? Пахнуло в лицо горной свежестью, долетел шум потока, что омывает камни ледяной водой. Далеко - далеко в ущелье между гор берёт своё начало этот прозрачный поток - ручеёк. А войдёт в силу - скалы рушит и сметает с пути. Стоит на Довбушевой горе, стоит - гудит под ветром чёрный бук. Не стелются уже туманы над Днестром и Прутом, над Черемошем - виден и в Киеве, виден тот красавец - бук. И древние тропы в горах. И новые дороги через Карпаты, которыми прошёл в освободительных походах неутомимый советский солдат.

Смешались краски перед глазами: быстрее закружилась подкова. Гордо откинуты головы танцоров, пылают обветренные лица.

- Айда круче! - несётся из круга. Топнули разом сапожки, и двадцать голосов слились в один:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.