На квартире у Гали Бениславской, в Брюсовском переулке, где одно время жили Есенин н его сестра Катя, как-то собрались писатели, друзья и товарищи Сергея и Гали. Был приглашен и Борис Пильняк; вместе с ним пришла я. Нас познакомили. Пильняку куда-то надо было попасть еще в этот вечер, и он ушел раньше. Я же осталась. Засиделись мы допоздна. Чувствовала я себя весь вечер как-то особенно радостно и легко. Мы разговорились с Галей Бениславской, с сестрой Сергея Катей. . Наконец я стала собираться.

Было очень поздно. Решили, что Есенин пойдет меня провожать. Мы вышли с ним вместе на улицу и долго бродили по ночной Москве... Эта встреча и решила мою судьбу. Вскоре Есенин уехал на Кавказ». Через несколько месяцев, весной 1925 года, я вышла за него замуж, а в декабре Сергея Александровича не стало. Что я тогда пережила... Страшно подумать!-

Видно было: даже и теперь, через много лет, Софье Андреевне очень тяжело вспоминать те дни.

– Ведь и я, возможно, по своей молодости, как, к сожалению, и другие, близкие и друзья Сергея, тогда что-то недопоняла, недоглядела. Это так. Нельзя было его одного отпускать в Ленинград, хотя он и настаивал на этом, решительно заявив, что поедет один. Не уберегли! С каждым годом я все мучительнее и мучительнее думаю об этом.

Я молчал, взволнованный услышанным, понимал, что Софье Андреевне когда-то надо было сказать об этом.

Подумалось и о другом: сколько людей согревали свои сердца у чудесного поэтического есенинского костра! И как часто они были, к сожалению, невнимательны к Есенину – человеку. Я высказал эти мысли об одиночестве Есенина Софье Андреевне.

– Возможно... Возможно, это и так. Хотя все это непросто, и все это страшно тяжело мне вспоминать, – тихо заметила она. – Но было и то, – голос ее неожиданно зазвучал по-другому, – ради чего стоило я жить, и волноваться, и... страдать. Те неповторимые мгновения, когда на моих глазах «рождались» новые произведения великого поэта России, и мне их посчастливилось слышать первой! «Хочу вам прочитать новую вещь», – часто говорил он. Помню, как еще в начале нашего знакомства, приехав с Кавказа, он пришел ко мне с Иваном Приблудным, привес свои «Персидские мотивы» и читал их всю ночь. Я безумно люблю «Персидские мотивы» Сергея. Когда они вышли отдельным изданием, он мне их подарил с таким веселым, озорным частушечным автографом:

Милая Соня,

Не дружись с Есениным.

Любисъ с Сережей.

Ты его любишь.

Он тебя тоже.

Весной двадцать пятого года, – продолжала Софья Андреевна, – Есенин в журнале «Красная новь» напечатал свою поэму «Анна Онегина». Радостный, он пришел ко мне с номером журнала, еще пахнущим типографской краской. Раскрыл журнал и начал читать:

Село, значит, наше – Радово,

Дворов почитай – два ста.

Томи, кто его оглядывал,

Приятственны наши места...

И прочитал... всю поэму. Я сидела, не шелохнувшись. Как он читал! А когда кончил, передавая журнал, сказал, улыбаясь: «Это тебе за твое терпение и за то, что так хорошо слушала». Я открыла журнал. На странице, где поэма начиналась, вверху рукой Есенина было написано: «Милой Соне. С. Есенин».

Слушать новые веши Сергея было интересно еще и потому, что он почти всегда в них, как художник и мыслитель, открывался неожиданно, с какой-то совершенно новой стороны, даже для тех, кому казалось, что хорошо знают его поэзию. На самом же деле его поэтический горизонт был безграничен, как сама жизнь. Хорошо помню, – рассказывает Софья Андреевна, – как я была удивлена, когда впервые услышала .

от Сергея его стихотворение «Неуютная жидкая лунность...», особенно последние три заключительные строфы:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.