– Вот один из моих аспирантов. Любит и знает хорошо романы Толстого, но не скрою от вас, Софья Андреевна, главное увлечение его – поэзия, стихи Маяковского, Блока, Есенина... Пришел ко мне на консультацию.

Так, как всегда, очень тактично, с хорошей, доброй улыбкой мой научный руководитель Константин Николаевич Ломунов, ныне известный толстовед, доктор, профессор, а тогда, в сорок девятом году, ученый секретарь музея Льва Толстого, представил меня внучке великого писателя – директору музея. Мы находились в ее небольшом, уютном кабинете...

Вы спросите: при чем тут внучка Толстого? Какая может быть связь между встречей с ней и Есениным? Самая прямая! Софья Андреевна Толстая была женой Сергея Александровича Есенина в последний год его жизни. При ней Есенин готовил к изданию свое собрание сочинений. Она активно помогала ему. После смерти поэта Софья Андреевна отдала много сил увековечиванию его памяти. Вместе с сестрой Есенина Екатериной Александровной она сумела собрать воедино значительную часть есенинского архива. Позднее она написала комментарий к стихам и поэмам Есенина, которым в настоящее время широко пользуются исследователи творчества поэта. Тогда же Софья Андреевна составила очень умно и точно небольшой томик Есенина.

– Не сразу удалось мне напечатать этот томик, – рассказывала мне позднее Софья Андреевна. – Я никак не могла пробиться в издательство. В конце концов я решила пойти к Калинину. Я помнила, с какой теплотой говорил мне Сергей о встрече с Калининым на родине Михаила Ивановича, в Тверском краю. Калинин меня принял хорошо. Живо интересовался делами толстовского музея. Во время беседы я сказала Михаилу Ивановичу, что никак не могу издать стихи моего мужа – поэта Сергея Есенина. Он задумался, долго молчал, словно что-то вспоминая, а возможно, что-то решая для себя в эти минуты». Потом посмотрел на меня «заговорщицки» и как-то очень по-доброму сказал: «Не унывайте! Есенина будут издавать». Радостно мне было услышать от Михаила Ивановича и то, что он, Калинин, лично Есенина, его стихи любил всегда и полагает, что современным нашим поэтам есть чему у Есенина поучиться. Михаил Иванович оказался прав, – продолжала Софья Андреевна. – Через некоторое время, в сороковом году, вышел сборник Есенина с вступительной статьей Александра Дымшица. Мне же мой томик Есенина удалось выпустить лишь после войны, в сорок шестом году.

Правда, напечатать и тогда Есенина директору Издательства художественной литературы Петру Ивановичу Чагину, одному из замечательных бакинских друзей Сергея, – заметила Софья Андреевна, – было далеко не просто. Страна только что

вышла из тяжелейшей войны. Много было других неотложных забот. Вновь помог Михаил Иванович Калинин. Тогда же при его поддержке был решен положительно вопрос о пенсии Татьяне Федоровне – матери поэта.

Да! Какой милый (это было любимое слово Толстой) и какой отзывчивый человек был Михаил Иванович Калинин. И какой мудрый! Настоящий народный президент. – Голос Софьи Андреевны звучал взволнованно и сердечно. – Я всегда буду благодарна ему за Сергея.

Пятьдесят семь тысяч экземпляров – таким тиражом, по тем временам довольно значительным, был издан томик Есенина, подготовленный С. А. Толстой-Есениной. Но... приобрести его в книжных магазинах было почти невозможно. Поэзия Есенина, наполненная великой любовью к родине, к России, всегда была дорога и близка народу...

Как и другие, кому посчастливилось тогда, в сороковые годы, заполучить в руки этот есенинский томик, храню я его с любовью, как первую ласточку многих будущих послевоенных изданий Есенина, тиражи которых в наши дни исчисляются миллионами экземпляров.

После первого знакомства мне посчастливилось неоднократно встречаться, откровенно, по душам беседовать с Софьей Андреевной и в музее и у нее дома, в Померанцевом переулке. В одной из комнат этой большой квартиры жил несколько месяцев Сергей Есенин. Отсюда в конце декабря двадцать пятого года он уехал в Ленинград. Еще седьмого декабря он направил одному из своих ленинградских знакомых – молодому поэту Эрлиху – телеграмму с просьбой подыскать «две-три комнаты». Эр лих не сумел найти не только «двух-трех», но и одной комнаты. Есенин остановился в гостинице «Англетер». Там трагически оборвалась жизнь поэта...

Со временем Софья Андреевна Толстая познакомила меня со своим архивом. Произошло это вот при каких обстоятельствах.

– Я прочитала и «Литературную Рязань» и «День поэзии». И хорошо вижу, куда вы, Юрий Львович, стучитесь. По сути дела, ведь впервые за все эти годы, после смерти Есенина, о нем публикуется так много новых материалов. Думаю, что они заставят взглянуть на Есенина, его жизнь и творчество, по-иному, – заметила Софья Андреевна в одну из наших встреч, в конце пятьдесят пятого года.

– Нет, вы не зря проводили время в архивах, не зря жили на родине Есенина. Вам удалось увидеть Есенина таким, каким он был на самом деле. То, что вы опубликовали, мне особенно Дорого, как память о Сергее, – н ранние его стихи, и чудесная статья Сергея о Брюсове, и его взволнованные письма к Горькому, Чагину, Гале Бениславской, и все остальное... Многое вспомнилось. И наша поездка с Сергеем к его родителям в Константинове, и время, которое мы провели вместе на Кавказе, у бакинских друзей, и мои первые встречи с Есениным.

Несколько минут мы молчали. Я думал о том, как порой просто непостижимо, невероятно складываются людские судьбы.

Крестьянский сын, дед которого помнил крепостное право, а отец испытал на себе все тяготы и невзгоды жизни в беднейшем, малоземельном рязанском крае, – и внучка графа, дед и отец которого владели сотнями крепостных душ, графа, семейная ветвь которого уходит в глубь веков...

Казалось бы, что может быть между ними общего? Ведь их родословные были классово полярны. Не говоря уже о совершенно различных условиях воспитания и жизни в годы детства и юности. И все-таки они встретились! Что это? Простая случайность или парадокс? А может, это символично? И им самой историей России суждено было встретиться: поэту «золотой бревенчатой избы», которого всегда «томила, мучила и жгла» судьба крестьянской Руси, всегда волновало ее прошлое, настоящее и будущее; и внучке великого писателя, до которого «в русской литературе не было настоящего мужика» и который всегда чувствовал себя заступником «стомиллионного русского крестьянства». Кто знает...

В эти же минуты Софья Андреевна, вероятно, вспомнила особенно дорогие и незабываемые для нее страницы короткой, трагической жизни Есенина. И, как бы вслух продолжая эти свои воспоминания, она сказала несколько неожиданно для меня:.

– Однажды я была со своими литературными друзьями в «Стойле Пегаса». Тогда об этом литературном кафе имажинистов много говорили. Вот мы и решили как-то под вечер отправиться туда. Нам явно повезло: вскоре после нашего прихода стихи начал читать Есенин.

О Есенине, вокруг имени которого уже в те годы стали складываться самые разноречивые «легенды», я слышала до этого. Попадались мне и отдельные его стихи. Но видела я Есенина впервые. Какие он тогда читал стихи, мне трудно сейчас вспомнить. Да и не хочу я фантазировать. К чему это. Память моя навсегда сохраняет с той поры другое: предельную обнаженность души Есенина, незащищенность его сердца...

После «Стойла Пегаса» мне довелось еще несколько раз слышать выступления Есенина, читать в журналах его стихи, статьи о нем. Но личное мое знакомство с ним произошло позднее...

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.