Капли теплого дождя

– Не из тучи гром, – заворчала техничка тетка Настасья, но на нее замахали руками.

Она покраснела и сразу прикусила язык. А Комарик уже обращался к ребятам. Голосок его опять звенел, поднимался, а пенсне ехидно поблескивало, отражало свет, и опять он походил на хитрую белочку, которая высматривает добычу. Но Степа так и не слышал, к чему он призывал. Он следил за его прической, руками – все это взлетало вверх и топорщилось. Комарик очень нервничал и не держал себя. Потом на сцену вышел мальчик в белой рубашке и крикнул громким, веселым голосом:

– Привет вам с далекой Невы! Начинаем концерт и просим внимания!

Комарик заиграл на баяне, появилась вся группа – и хор грянул довоенную песню. Теперь уж Степа не сводил глаз с Комарика. У него были длинные, бледные пальцы. Словно не пальцы, а веточки. Они так быстро носились по клавишам, будто за ними гнались какие-то невидимые, злые враги: еще миг – и схватят, набросятся. Но проходила минута, другая, а пальцы все еще были на воле, только двигались теперь уже медленно, нехотя. И вот звук погас – и, как горох по, железу, посыпались из зала аплодисменты. Комарик изогнулся и поклонился.

Потом опять вышел хор и спел несколько песен. Ребята пели громко, старательно, с подъемом подыгрывал им Комарик. А потом вышел мальчик в белой рубашке, с гитарой в руке. И эта рука держала гитару гордо, уверенно. Мальчик встал рядом с директором и начал играть. Комарик сначала слушал, вытягивал шею и вдруг резко нажал на клавиши, и пальцы у него напряглись, вздулись жилы. Лицо тоже страдало и двигалось. Но вскоре напряжение прошло, и вот уже баян и гитара тихо обнялись и сплотились, и раздалась такая чудесная музыка, что Степа закрыл глаза и почти не дышал, Он не знал, что с ним происходит, его точно бы всего окутала пелена, и ему не хотелось из нее выбираться, так было спокойно и хорошо. Звуки лились, приближались, и от Степы точно бы отпали все его печали, заботы, и он понял вдруг, что с ним случился какой-то удивительный праздник, которого он ждал всю жизнь и вот наконец дождался...

А потом они сыграли старинный русский романс. Мальчик так и объявил своим громким, пронзительным голосом:

– А сейчас мы исполним старинный русский романс «Я встретил вас...»!

Объявил и первым коснулся рукой гитары, а потом и баян подключился, и опять полилась такая грустная музыка, что Степе захотелось заплакать. И он плакал и не замечал слез, да и многие тоже плакали и нисколько этого не стыдились. А концерт продолжался и продолжался. Мальчик в белой рубашке – ведущий – пел опять довоенную веселую песню, но слова-то были веселые, а лицо у мальчика было прямое, серьезное, потому снизилось впечатление, Зато дальше опять все исправилось, потому что начал играть Комарик. Мальчик ушел со сцены, остался Комарик с баяном, и Степа напрягся от ожидания, и все тоже притихли, даже боялись дышать. Ожидание не обмануло – играл он прекрасно, и музыка разливалась все шире и билась о стены, точно бы хотела прорваться на улицу, а там улететь в снега. Комарик весь согнулся над блестящим черным баяном, а лицо его то краснело, то резко бледнело, а пальцы носились, взлетали и опять были похожи на ветки. Мелодия оборвалась внезапно, как будто наступили на нее тяжелыми сапогами, – баян всхлипнул и сразу затих. Степа поднял глаза, но Комарик уже раскланивался, улыбался. Глаза все так же сверкали, томились, и с лица еще не ушло возбуждение – оно было в пятнах, горело. Потом достал пенсне из кармашка, надел его легким, невидимым взмахом и сразу же успокоился, и в этот миг дали занавес, через минуту опять подняли. И опять вышел все тот же мальчик и поднял руку:

– Начинаем второе отделение концерта. В гостях у вас ленинградские дети. Концерт ведет Игорь Дроздецкий!.. А теперь поприветствуем нашего лохматого друга!

И вдруг на сцену вышла большая лохматая собака. Посмотрела в зал и присела на задние лапы.

– Степа с вами здоровается. Давайте похлопаем! – опять сказал мальчик-ведущий и первый забил в ладоши. Потом и зал подключился, и скоро все слова мальчика потонули в шуме и гаме.

– У нас тоже есть Степа! – закричал всех громче Толька Жучок, и все сразу засмотрели на Степу Луканина, стали громко смеяться.

У Степы покраснело лицо, но он нашел в себе силы и тоже начал смеяться: все в жизни бывает, ведь бывает же, уверял он себя. Даже, мол, интересно, что собаку зовут Степой – по-человечески...

– Продолжаем концерт! – прервал смех Игорь Дроздецкий. А собака уже поднялась на задние лапы, а передними махала, словно бы здоровалась, разговаривала, и глаза у ней сверкали, как у Комарика. Видно, переживала она, волновалась.

– Наш Степа приветствует вас в этом зале, – объявил опять мальчик и начал раскидывать по полу какие-то карточки.

– Степа, друг, покажи арифметику! – Игорь потрепал собаку по шее и повел за собой по сцене. Собака сделала несколько шагов, остановилась и пролаяла два раза. Потом подняла зубами карточку и показала в зал. На карточке жирными чернилами была написана цифра 2. Ребята зааплодировали. Собака сделала еще шаг и пролаяла пять раз. А после этого подняла зубами карточку, – глаза у собаки горели. На карточке была цифра 5. В зале опять шум, но это был веселый, счастливый шум. И вдруг залаял сам Игорь. В зале стихло – все поразились. И в этой тишине собака подняла карточку с цифрой 10. Что тут началось! Со скамьи, где сидели учителя, раздались крики «Браво!», это всех подстегнуло, и ребята, уже не стесняясь, топали и кричали, били в ладоши – пришел настоящий праздник. На сцене стоял смущенный, счастливый Игорь. Поднял руку и начал раскланиваться. Глядя на него, и собака стала раскланиваться. И делала это смешно и забавно: она ходила по сцене кругами и через каждый круг наклоняла свою лохматую голову. Она бы так ходила, наверное, целый час, но ее остановил Игорь:

– Степа, покажи, как мы учим уроки! – Собака зевнула и повалилась на пол, точно бы сразу уснула. Весь зал загрохотал от смеха, но собака даже не пошевелилась. Игорь стал поднимать ее, но собака выпадывала из рук, как камень. Все опять громко смеялись, только молчал один Степа Луканин. Он все еще не привык, что у собаки было такое же имя, как у него.

– Степа, покажи, как мы отдыхаем! – крикнул громко Игорь Дроздецкий.

Собака подпрыгнула, как мяч, и сразу же стала визжать, кувыркаться, ее большой толстый хвост все время мешал ей и жил как бы отдельно. Собаке он надоел, она схватила его зубами и стала тянуть его к себе и прижимать уши – она, наверно, кого-то изображала. Потом забыла про хвост и опять стала повизгивать, кувыркаться, но ее придержал Игорь:

– Хватит, Степа! Спасибо! – И собака заходила по сцене кругами и опять стала кланяться, а Игорь уже просил ее о другом: – Степа, покажи, как ты любишь фашистов?!