Возможно, подвиг — слишком громкое слово. Но была в этом человеке какая-то всесокрушающая внутренняя сила, было стремление сделать то, что для других казалось невозможным.

Георгий Седов... Сын азовского рыбака с Кривой косы.

В семье росло девять детей — мал мала меньше. Отец ушел на заработки и пропал надолго. С семи лет пришлось Ёрке рыбачить, ходить на поденщину в поле, а то и просто просить милостыню. «Как тяжек был этот хлеб, сколько слез, сколько стыда, сколько оскорблений», — писал позднее Седов в автобиографии.

До четырнадцати лет был он вовсе не грамотен, а позднее — вернулся уже отец — окончил за два года трехклассную церковноприходскую школу и... убежал из дому. «Я в душе твердо решил поступить в мореходные классы, не мог равнодушно смотреть на бегающие под парусами суда». В двадцать один он получил диплом штурмана дальнего плавания, в двадцать четыре экстерном сдал экзамены, был произведен в поручики по Адмиралтейству и направлен в Гидрографическую экспедицию Северного Ледовитого океана.

В экспедиционных плаваниях Седов зарекомендовал себя блестяще. «Всегда, когда надо было найти кого-нибудь для исполнения трудного и ответственного дела, сопряженного иногда с немалой опасностью среди льдов, — писал позднее генерал А. И. Варнек, — мой выбор падал на него, и он исполнял эти поручения с полной энергией, необходимой осторожностью и знанием дела».

Георгий Яковлевич становится помощником начальника экспедиции, но начинается русско-японская война, и он подает рапорт об откомандировании его на Дальний Восток.

Конечно, Седов, как и все русские моряки, тяжело переживал бесславное поражение царской России, гибель эскадры в Цусимском проливе. Он уже поработал в Белом, Баренцевом, Карском морях, и ему — да и не только ему — казалось, что катастрофы можно было бы избежать, если бы эскадра адмирала Рожественского пошла не южным путем, а через Ледовитый океан. вдоль северных берегов России.

В газете «Уссурийская жизнь» молодой гидрограф выступает со статьями, в которых подчеркивает «значение Северного океанского пути для России», призывает к его освоению.

«Я думаю и почти уверен, — писал Седов, — что между русскими моряками уже есть такие охотники и они по первому зову правительства: «вызываем желающих» — бросят все и охотно станут под почетный флаг полярной экспедиции, принесут все свои личные интересы в жертву великому делу своей родины, несмотря ни на какие предстоящие лишения и бедствия. Но эти охотники, к большому сожалению, слишком запуганы, чтобы сами могли открыто и энергично высказать правительству свой взгляд на это дело, ибо уже много было примеров, когда смельчаки обращались по этому вопросу к правительству за содействием и им всем был один и тот же чиновничий ответ: «Цыц». После этого, конечно, ничего не остается этим смельчакам делать, как сидеть и ждать, сдерживая свои высокие порывы души...»

Нельзя не отметить, что многое в этих статьях звучит непривычно и даже вызывающе смело в устах офицера. А год спустя, уже в Петербурге, Седов публикует небольшую брошюрку «Право женщин на море». Пафос ее — необходимость предоставления русской женщине гражданских прав вообще. «Мы будем справедливы к ним тем, — пишет Седов, — что строго законно удовлетворим их общее право достоинства женщины и гордое высокое самолюбие равного нам человека...»

В 1909 году Георгий Яковлевич работает на Колыме, проводит гидрографическое обследование устья реки. В следующем году — Новая Земля, картирование Крестовой губы, где был заложен Ольгинский поселок.

Надо сказать, что Северный полюс — а точнее, спор между американскими полярными исследователями Куком и Пири — стал к тому времени модой дня. Даже в петербургских ресторанах полуголые шансонетки пели залихватские куплеты: «Это не известно, кто кого осилит — Кук ли Пири перекукит, Пири ль Кука перепирит». Недоумение царило и в научных кругах. Русское Географическое общество, заслушав на своем заседании доклад «О достижении Робертом Пири Северного полюса», записало в резолюции: «Сообщение принять к сведению, а относительно приветствия Куку или Пири, как достигнувших Северного полюса, повременить». Затянувшийся спор двух американских путешественников заставил многих усомниться, что они действительно были на полюсе. В газетах появилось даже сообщение, что великий норвежский полярный путешественник Амундсен, покоривший Южный полюс, собирается быть первым и на Северном.

9 (22) марта 1912 года Седов подает докладную записку начальнику Гидрографического управления генерал-лейтенанту А. И. Вилькицкому:

«Горячие порывы у русских людей к открытию Северного полюса проявлялись еще во времена Ломоносова и не угасли до сих пор. Амундсен желает во что бы то ни стало оставить честь открытия Северного полюса за Норвегией, а мы пойдем в этом году и докажем всему миру, что и русские способны на этот подвиг...»

Сначала все складывалось удачно, газеты трубили о первой русской экспедиции к Северному полюсу. «Чтобы России и русскому человеку выпала честь открытия Северного полюса, к этой мысли нельзя отнестись равнодушно». — писал вице-президент Русского Географического общества П. П. Семенов-Тян-Шанский. Седова поддержали А. И. Вилькицкий и морской министр России И. К. Григорович. Да и сам царь отнесся к плану экспедиции сочувственно. Седову был предоставлен двухлетний отпуск с сохранением содержания, из капитанов по Адмиралтейству он был переведен во флот с чином старшего лейтенанта. «Понижение» здесь только кажущееся. Флотские офицеры всегда считались в России некоей привилегированной кастой. Сменив серебряные погоны гидрографа на золотые, сын азовского рыбака был, можно сказать, введен в высший свет.

Однако вслед за этим Георгия Яковлевича поджидало горькое разочарование. Специальная комиссия, созданная при Гидрографическом управлении, резко раскритиковала план экспедиции. Надо отметить, что в состав комиссии входили люди весьма авторитетные, немало поработавшие на Севере. Их замечания по плану, предложенному Седовым, были вполне объективны и правомерны. Начать с того, что старт похода к полюсу намечался с Земли Петермана — одной из тех земель-призраков, которых в свое время немало было на карте Северного Ледовитого океана (Земля Андреева, Земля Санникова...). Землю Петермана якобы видели в 1873 году участники австро-венгерской экспедиции, однако Каньи еще в 1900 году доказал, что никакой Земли Петермана не существует. Седов, видимо, не был знаком с результатами итальянской экспедиции и, планируя старт с несуществующей земли, сильно преуменьшал расстояние, которое предстояло пройти его отряду.

Комиссия справедливо указала, что ближайшая к полюсу точка Земли Франца-Иосифа лежит на широте 81°48' и что Седову предстоит пройти в оба конца более 1700 верст. Отмечалось, что у итальянца Каньи была сотня собак и два вспомогательных отряда. У американца Пири — 250 собак и четыре вспомогательных отряда. По плану Седова переход к полюсу должны были осуществить всего три человека с тридцатью девятью собаками. Седов считал, что человек может обойтись двумя фунтами пищи в день, а собака — одним фунтом пеммикана, причем собачий корм Седов предполагал взять только на дорогу «туда»; от полюса весь груз должны были тащить сами люди. Но и в этом случае на каждую собаку приходилось чрезмерно много — три с четвертью пуда (более 50 килограммов) груза, а на обратном пути на каждого человека — по восемь с лишним пудов (150 килограммов).

Весь опыт полярных путешествий показывал, что цифры совершенно нереальны, к тому же Седов, стремясь «опередить» Амундсена, намечал выход экспедиции на 1 июля — времени на подготовку совершенно не оставалось.

В те дни Владимир Александрович Русанов, уже пять сезонов проработавший в Арктике, писал: «...Нет возможности для капитана Седова с полной тщательностью подготовиться к долгому и трудному путешествию, так как для тщательной подготовки нужны если не годы, то долгие месяцы, а в распоряжении капитана остается всего лишь каких-нибудь два-три месяца. Что касается до продолжительного опыта странствования среди льдов, то таковым, насколько известно, капитан Седов не обладает. В чем же можно видеть залог успеха?.. Много ли при этом у него будет шансов достигнуть Северного полюса? Мне думается, очень и очень немного».

Н. В. Пинегин, один из самых близких друзей Седова, напишет впоследствии: «Планы его всегда рассчитаны на подвиг». Так оно и было, и много раз Георгий Яковлевич уже доказывал, что есть у него и силы, и мужество, чтобы начать и довести до конца трудное дело. Седов верил в свои силы и в не меньшей степени в силы русского человека: «Кому же, как не нам, привыкшим к работе на морозе, заселившим север, дойти и до полюса? И я говорю: полюс будет завоеван русскими».

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.