Март
Так оценили марксисты величайшее пролетарское движение XIX века - Парижскую коммуну. Только 72 дня просуществовала Коммуна (с 18 марта по 28 мая 1811 года), но за этот короткий срок она успела сделать так много, что слава Парижской коммуны остаётся немеркнущей в веках.
Провозглашением Коммуны ответили парижские рабочие в 1871 году своей буржуазии, пытавшейся продать национальные интересы Франции пруссакам. Французская реакционная буржуазия показала в те дни немецкого нашествия, что она больше боится вооружения парижского пролетариата, чем национального унижения Франции и вторжения иноземного врага.
Заключив позорный мир с пруссаками, правительство Франции, бежавшее от рабочих в Версаль, предприняло набег на страшное для него вооружение парижского пролетариата. И рабочие французской столицы ответили версальцам гражданской войной, приведшей к диктатуре пролетариата.
В своём знаменитом и гениальном груде «Гражданская война во Франции» Карл Маркс раскрыл всемирно историческое значение Парижской коммуны. Он определил историческое значение Коммуны как поворотного пункта в мировой истории, как начало упадка капитализма. Парижская коммуна, осуществившая впервые в истории диктатуру пролетариата, представляла собой новый тип государства. В. И. Ленин писал: «Коммуна явилась блестящим образцом того, как единодушно умеет пролетариат осуществлять демократические задачи, которые умела только провозглашать буржуазия. Без всякого особого сложного законодательства, просто, на деле провёл захвативший власть пролетариат демократизацию общественного строя, отменил бюрократию, осуществил выборность чиновников народом».
Как указывали классики марксизма, две ошибки погубили плоды блестящей победы. Пролетариат остановился в 1871 году на полпути: вместо того чтобы приступить к «экспроприации экспроприаторов», он оставил буржуазии её банк, увлекшись мечтой «о водворении высшей справедливости в стране, объединяемой общенациональной задачей» (Ленин). Вторая ошибка - излишнее великодушие пролетариата. Вместо истребления своих врагов парижские рабочие старались «морально повлиять на них», пролетариат Парижа, писал В. и. Ленин, «пренебрёг значением чисто военных действий в гражданской войне и вместо того, чтобы решительным наступлением на Версаль увенчать свою победу в Париже, он медлил и дал время версальскому правительству собрать тёмные силы и подготовиться к кровавой майской неделе».
Исполнилось 40 лет, как были написаны эти слова Лениным. Статья Ильича называлась «Уроки Коммуны». Задолго до русской революции Ленин предсказывал, что этот «урок, полученный пролетариатом, не забудется... Коммуна научила европейский пролетариат конкретно ставить задачи социалистической революции». Прекрасно изучили этот урок русские большевики, ставшие в авангарде победоносных Октябрьских боёв российского пролетариата.
В результате этих боёв не 72 дня, как это было с Парижской коммуной, а вот уже более 30 лет существует государство, где власть принадлежит самому народу. Это социалистическое государство укрепляется изо дня в день, и никакие силы врагов не смогут помешать ему обеспечить победу коммунизма в нашей стране.
Опираясь на изученный Марксом опыт Коммуны, Ленин и Сталин развили дальше марксистское учение о государстве. Это учение вооружает наш народ в борьбе за коммунизм.
Пятьдесят лет назад, 20 марта 1898 года, умер знаменитый русский художник Иван Иванович Шишкин. Это был человек, влюблённый в русскую природу. Особенно много труда он отдал изображению лесов. «Сосновый лес», «Дебри», «Еловый лес», «Утро в сосновом лесу», «Полянка с соснами», «Лесная глушь» - трудно перечислить даже только наиболее крупные произведения Шишкина с лесами, полями и степями средней и северной полосы России.
Призвание рано пробудилось в Шишкине. Он оставил обучение в гимназии и из пятого класса перешёл в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Успешно окончив училище, Шишкин поступил в Академию художеств. Трудолюбие молодого художника было поразительным. Часами Шишкин мог добиваться, чтобы на его этюдах каждая травинка, каждая веточка были, «как настоящие».
Шишкин, работая над картинами, изображающими лес, видел его глазами не только художника, но и естествоиспытателя. Рисовал ли он «Горелый лес», «Корабельную рощу» или «Заповедный бор» - нигде самый придирчивый глаз не мог бы найти какую - нибудь погрешность в отношении особенностей деревьев, зависящих от почвы, климата, от всех условий, в которых находился данный участок леса. Иногда эта старательная зарисовка передавала с большой яркостью сказочность глухого уголка леса. Кажется, слышишь, как ещё хрустит сломанный кем - то сучок, как стучат по листьям дуба тяжёлые дождевые капли. Невольно ждёшь, что сейчас шелохнутся густые ветви деревьев... Но нередко общее настроение заглушалось «фотографичностью» рисунка.
На Шишкине своеобразно и неблагоприятно сказалось влияние академического обучения и вообще той художественной школы, которую прошёл он в молодости. Театральность, обязательная красивость, бывшие непреложными требованиями Академии, не могли не наложить своего отпечатка и на художника - пейзажиста, который слишком верил своим учителям, слишком высоко ставил их авторитет и их похвалы его произведениям.
Один из искусствоведов дореволюционной России писал, что величественные сосны Шишкина порою напоминают величие дантова ада. Конечно, не такого эффекта добивался художник. Но тщательное копирование всего того, что он видел, порою создавало впечатление некоторой безжизненности отдельных его полотен.
Вначале художник пользовался почти исключительно скупой, привычной рыжей гаммой. В дальнейшем проблема света и воздуха сильно занимала Шишкина. Но когда нужно было рисовать не чёрные, ржавые ручьи, не тропинки, теряющиеся в лесной глуши, а яркое небо, море, широкий простор.
Шишкин не находил настоящих красок.
В живописи, в рисунках пером И. И. Шишкин добился огромных успехов и создал много прекрасных произведений, на которых рукою очень большого мастера запечатлены различные уголки родной художнику земли.
Семнадцатилетним юношей Павел Степанович Мочалов дебютировал на сцене в Москве. У дебютанта было огромное влечение к сцене, сознание своей «кровной» принадлежности к театру: его отец был известным трагиком.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.