– Да, попал человек в историю, – говорили сослуживцы Игоря Бурсакова и возбужденно переглядывались. – Жалко парня... – Да что там хоть было-то? – Женщина, говорят, замешана.

– За это от силы выговор, ну, строгий, а тут – на полную катушку.

– Хорошо хоть «по собственному желанию».

– Чего ж хорошего? Он ведь не виноват.

– А говорят, на дуэль Кириллина вызвал, до больницы дошло, дело завели.

– Какая дуэль?! Просто подрались.

– В том-то и дело, что драки никакой не было.

– А больница?

– Толкнул он Кириллина, тот ударился.

– Да не Игорь толкнул, а Игоря толкнули.

– Ну, все равно – нечистая там ситуация.

Не правда ли, трудно составить мнение об этой истории из такого вот обмена репликами и двусмысленными догадками. Если же на древнегреческий манер представить двусмысленность неким символическим существом (вроде Фемиды), то в этой истории она будет выглядеть довольно странной особой. Глаза ее выражают игривое недоумение и все время косят как бы одновременно в разные стороны, а головой она кивает то вниз (дескать, виноват человек), то вправо-влево (дескать, не виноват), при этом она неопределенно пожимает плечами (мол, а там кто его знает, виноват он или не виноват). Не правда ли, странная особа? Впрочем, на то она и двусмысленность. Вряд ли это можно даже назвать мнением – так, пересуды, кривотолки. Для такого рода разговоров есть точное словечко – «посудачили». А вот чтобы иметь определенное мнение, нужно все-таки – не правда ли? – выяснить все обстоятельства истории, знать, что и как происходило на самом деле, была ли вина и чья, и если была, то в какой мере и т. д. Не пойдем по стопам администрации того учреждения и, прежде чем высказать свое мнение, вникнем в события. Другого резона просто не дано.

Все смешалось в истории Игоря: блестящие, как принято говорить, взлеты в научной сфере и после многих удачных витков отнюдь не «мягкая посадка» далеко в стороне от расчетной точки служебного приземления; лестные аттестации его как специалиста в одной из областей машиностроения и вдруг чуть ли не «похоронные» отзывы о его творческом и моральном облике; покровительственная теплинка в начальственных глазах и вслед за одним нелепым происшествием стоическое нежелание того же руководства хотя бы выслушать его объяснения.

Фамилии в этой истории изменены. Игорь работает в другом месте, нет на прежней службе и его хулителей. Но о том, что же все-таки произошло в одном НИИ, стоит рассказать ради соображений «на тему морали».

До того злосчастного ноябрьского вечера Игорь Бурсаков восседал, что называется, на скакуне удачи. В двадцать пять лет – ведущий сотрудник лаборатории крупного научного института. Без пяти минут кандидат технических наук (зашита намечалась через месяц), член институтской делегации, которая должна была в июле ехать за границу – в Польшу.

Скакун удачи гарцевал под Бурсаковым. Я не знал его в ту пору, но, не исключено, в нем легко было угадать баловня успеха. Ездил он на автомобиле, экстравагантно выкрашенном в три ярких цвета. Допускаю, что и

держался он в иных случаях с тем налетом самоупоения, который походил на легкомысленную заносчивость. Даже сейчас, когда он, можно сказать, все потерял, в нем нет-нет да прорвется нотка самоуверенности, этакое остаточное явление былого фаворитства. Начальство всегда было довольно Игорем и не обходило его вниманием. На него сыпались все мыслимые благодарности и отличия. То, что в характеристике той поры есть фраза: «Дисциплинирован, морально выдержан, пользуется авторитетом в коллективе», – можно, положим, назвать «общим местом», но дальше «треугольник» написал совсем уж редкие слова: «Бурсаков опубликовал свыше двадцати научно-технических статей, участвовал во многих отчетах института, однако, уделяя большое внимание опытно-производственной работе, он в прошедшие годы нерегулярно занимался подготовкой собственной диссертации, которая могла бы быть закончена значительно раньше». Упрек, граничащий с обожанием.

Да, все тогда, как говорится, было у человека. И тут вспоминаются слова волшебницы из сказки Теккерея, которая так сказала чересчур удачливому и забывшемуся в эгоистическом благополучии счастливчику: «Единственное, чего тебе можно пожелать, душа моя, – это немного несчастья».

В конце октября прошлого года Игорь поехал на Украину, где проводилось опробование опытных образцов оборудования на институтском полигоне. Это была обычная командировка. Утром 7 ноября группа испытателей устроила на берегу реки пикник. Бурсаков заметил, что сотрудницу института Лизу Климову обхаживает инженер Кириллин, которого Бурсаков видел впервые. Дело в том, что у Игоря с Лизой, как принято говорить в таких случаях, не так давно был бурный роман. Кончился он тем, что Лиза сказала: «Я или жена». Игорь медлил с ответом, и Лиза уехала на полгода сюда, на полигон. Чтобы, как она сказала, сжечь все мосты.

И вот командировка Игоря, их встреча на пикнике. Игоря терзало, как держалась Лиза с Кириллиным. Несмотря на то, что роман Игоря был, так сказать, делом прошлым, он нервничал и ревновал (видимо, и здесь сказывалось «остаточное явление фаворитства»). Игорь объявил при всех, что если она не перестанет кокетничать с Кириллиным, он за себя не отвечает. Бестактность? Бесспорно. Может быть, более того.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.