К заветному рубежу

Воспитанный в трудовой семье, он рос, как говорил отец, «парнем уважительным», и тренерам было приятно заниматься с понимающим, учитывающим все указания спортсменом.

Михаил не только метал молот. Он играл в волейбольной команде института, плавал, боролся. Но нельзя было увлекаться одним спортом. Он учился уже на последнем курсе института, кроме того, как комсомолец, выполнял поручения комсомольской организации.

- Не знаю, как быть со временем, - обратился он к тренеру. - Не хватает...

- А ты распорядок дня составь, - посоветовал тот. - И придерживайся его.

Друзья, приходившие к Михаилу и не застававшие дома никого, заглядывали в листок, висевший на стене, и говорили:

- Он сейчас на стадионе «Искра».

- Михаил у избирателей беседу проводит...

- В читальню ушёл...

Поздно вечером уставший за день Михаил возвращался домой по широким улицам нового Минска. На сердце было то удовлетворение, которое испытывает честно и много поработавший за день человек. Конечно, приходилось нелегко. Но в этом году нужно закончить институт, и не просто закончить, а так, чтобы на госэкзаменах получить отличные оценки. Общественная работа? Это его комсомольский долг, и от него он ни за что не откажется. А самое главное - на каждой тренировке молот падает всё дальше. Когда же настанет тот день, когда он исправит свою ошибку?

Приближался октябрь. В эти дни вся страна жила напряжённой трудовой жизнью. В Москву скоро должны были съезжаться делегаты XIX съезда партии. В ту пору Михаил бросал уже молот до шестидесятиметровой отметки, но перешагнуть этот рубеж никак не мог. Кое - кто считал, что Кривоносов после неудачи на олимпийских играх вообще вряд ли покажет хороший результат.

Михаил всё чаще задумывался над; одним вопросом: «Неужели 60 метров - предел для меня? Венгерский спортсмен Чермак бросил молот на 60 метров 34 сантиметра, это и был рекорд олимпиады; его учитель Немел - почти на столько же. На сколько же могу бросить я?»

Михаил упорно тренировался. Теперь уже даже после самых сильных бросков он не выходил за белый круг.

Спортсмен не просто придерживался установленных норм. Он старался внести в технику метания что - то своё. Однажды, применив новый приём броска, он почувствовал, что молот пошёл выше, чем обычно. Он бросился к месту падения снаряда. Тяжёлое металлическое ядро, холодно блестевшее на солнце, лежало за шестидесятиметровой отметкой. Перешагнул наконец свой «предел»! Это была большая удача.

Придя домой, Михаил долго вместе с тренером рассматривал кинограммы бросков, делал эскизы.

Нельзя быть никогда окончательно уверенным в успехе. И всё же Михаила охватила огромная радость, когда его пригласили на показательные соревнования, посвященные XIX съезду партии. У нас так уж ведётся, что большое политическое событие в стране каждый встречает подарком. Михаил отправился в Ташкент с уверенностью, что едет не без подарка.

Когда Кривоносова вызвали, тренер взял его за локоть:

- Как, Миша?

- Всё - таки, кажется, волнуюсь.

- Спокойно, спокойно! Ты в хорошей форме. Ну, иди.

Михаил взялся за ручку молота, вошёл в круг, немного помедлил, словно обдумывая что - то, и уверенным, упругим движением взмахнул снарядом над головой. Зрители не сводили с него глаз. Большое тело Михаила со вспухшими буграми мускулов поворачивается - первый поворот, второй, третий, причём каждый длится доли секунды; молот взвивается в бледное, выгоревшее от зноя небо необычайно высоко и с глухим стуком ударяется о зелёное поле.