1. «Кому хочешь рассказать!»

У входных касс выставки промышленности СССР огромнейшая очередь бухарестских жителей. Рабочие, студенты, торговые служащие, ремесленники, актёры, домашние хозяйки - стар и млад, - заполняя тротуар и улицу, спорили, шумели, переговаривались, а кое - кто и пел. В окошечках касс с неимоверной быстротой мелькали руки продавщиц билетов: казалось, что тысяча билетов выдавалась в минуту, а между тем очередь всё увеличивалась и увеличивалась.

Автобус, возивший иногородних экскурсантов с вокзала, пронзительно и непрерывно гудя, огибал очередь. Он остановился, не доезжая метров трёхсот до входа. С тем повышенным вниманием, возникающим у вас за границей ко всему, что имеет отношение к нашей советской Родине, мы спросили: «А почему бы не устроить подъезд автобусов ближе к входу?»

Тут оказалось, что экскурсанты - крестьяне сами потребовали остановки автобуса.

И тогда кто - то из нас, весьма начитанный в художественной литературе о крестьянах, полушутя попробовал объяснить:

- Крестьяне впервые на выставке. Ну а если крестьяне, то им, естественно, хочется предварительно потолковать, как и что. Как они попадут, а попав, как выйдут, что им делать дальше? Люди деревенские, они и думают: «Экскурсовод экскурсоводом, а ведь и он, пожалуй, способен заблудиться в этакой сутолоке!»

Суждение для знающих классическую художественную литературу о забить» крестьянах, робеющих а городе, совершенно правильное. И совершенно неправильное для всех, кто хоть немного знает о тех глубочайших социальных изменениях, которые свершились в странах народной демократии. Изменился и город, изменилась и деревня, изменилась вся земля их. Эта земля - будь то земля румына, болгарина, чеха или поляка - стала подлинно его землёй, деревня стала его деревней, город - его городом, а сам он стал человеком в лучшем и высочайшем значении этого слова! Человек страны народной демократии меняет лицо своей земли, меняется он и сам.

Крестьяне разбились на группы. Каждая из них представляла свою деревню. И каждая была подобна экипажу корабля, подошедшего к далёкому и чудесному берегу. И они глядели, не отрывая глаз, туда, где из - за вершин деревьев виднелась выгнутая, серебристо блестевшая под утренним солнцем крыша просторного выставочного здания, над которым на высоком металлическом шесте реял алый советский флаг. Там, под этим флагом, социализм, победивший и побеждающий всечасно! Там, под этим флагом, изумительные картины социализма, его машины, книги, сами люди социализма!..

Несколько молодых людей развёртывали знамёна. Надписи на них были крупнее или мельче, знамёна длиннее, шире или выше, но слова на них были одни, и эти слова, даже не читая на знамёнах, можно было прочесть в глазах каждого крестьянина:

«Тройяска приотэния румыно - советика!» - «Да здравствует румыно - советская дружба!»

Строгая женщина в белом платье, украшенном кружевами и затейливой вышивкой, несколько похожей на нашу украинскую, в платье, тщательно выутюженном и ни капельки не смявшемся во время продолжительного пути, размахивая бумажкой, видимо, списком прибывших, бегала от группы к группе. Это был олицетворённый рассудок. Уездные руководители поручили ей провести крестьян по выставке и показать всё.

Высокая стройная девушка освобождает из газетного листа букет живых цветов. Кому она их поднесёт? Какому заводу Советского Союза, какому колхозу или совхозу, какой школе или университету?

Чуть поодаль от неё плечистый старик с пышными, побуревшими от табака усами. Старик держится по - молодецки: он откинул назад голову, руки упёр в бока, шапку сдвинул на затылок так, что чуть ещё голову повыше - и шапка свалится. Старику много лет; на нём плащ из парусины, из - под которого виднеется заплатанный мундир, стянутый широким кавалерийским ремнём. Весь его вид говорит: «Ну, разумеется, жизнь превысила самые пылкие мечтания. А разве это плохо?»

Литографский рабочий с пачкой плакатов на плече, проходя мимо старика, с любопытством оглядывает его и спрашивает:

- Откуда приехал, дед? Седой кавалерист отвечает:

- А кому хочешь рассказать?

- Сначала для себя, а если интересно, и всей литографии расскажу.

- Для тебя одного - один рассказ, для всех - другой, хотя содержание одно и то же.

- В чём же будет разница?

- Со знакомым говоришь тихо, с народом - полным голосом.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.