Южный пограничный рубеж. Близость города, куда может приехать каждый без всяких ограничений. И близость границы, разделяющей две страны. Этот рубеж пролег через горные перевалы, вдоль береговой кромки моря. Один из самых напряженных участков границы.

Мы расскажем несколько эпизодов из жизни ее часовых. Из жизни тех, кто защищает нашу советскую границу.

Сладкая вода жажды не утоляет

Мы начали с самого верха. Выше были только рваные клочья облаков, мачта ретранслятора и орлы, наматывавшие вокруг нее виток за витком.

Узкая пограничная тропа металась между валунами, протискивалась сквозь ущелья, терялась в кустарнике. Тропа – единственный путь вдоль охраняемого заставой участка, который денно и нощно меряют солдатские сапоги. Три с половиной тысячи ступеней вверх и столько же вниз. Но это не те привычные ступени, что мы отсчитываем в городских домах. Пограничные ступени – это выбитые в граните уступы, связанные проволокой перекладины на вертикально падающих уклонах, валуны, отшлифованные подошвами сапог. Не рассказал о подъеме. Потому что подниматься легче, чем идти вниз: взгляд упирается в землю, телом ощущаешь ее близость. При спуске мускулы ног и спины деревенеют от напряжения, обманчивая близость опоры лишает равновесия. Нам говорили: «Прежде, чем писать о нас, пройдите до стыка с соседней заставой и вернитесь обратно. Тогда вам многое станет понятно».

С нами на стык отправился лейтенант Эдуард Чиковани. Он по-кошачьи ловко скользит вниз, редко смотрит под ноги. За год тропа сделалась для лейтенанта своей, он ее сфотографировал памятью настолько, что любое внешнее изменение вызывает у Чиковани вопрос. Убедились в этом, проведя эксперимент: по пути вверх переместили один из камней чуть в сторону, тщательно заровняли углубление. На обратном пути. дойдя до этого участка. Чиковани нагнулся, покрутил головой и ткнул пальцем в камень:

– Ваша работа?

В первый месяц службы на заставе лейтенант валился с ног от физического и нервного перенапряжения. Потерял сон, аппетит, похудел. Однажды ночью он поднимался по тревоге пять раз.

Но в ту ночь для Чиковани наступил перелом. Переступив грань физически возможного, он обрел второе дыхание. Горное. И тропа, казавшаяся ненавистной, стала своей. Своей, но по-прежнему коварной.

Но горы не только опасность. Это алмазной чистоты родники, прозрачная голубизна неба, шелест ореховых рощ, заросли пахучей ежевики. Это величавые архары, застывшие изваяниями на гребне, это молниеносное сверкание форели в холодной речной зыби, это напоенный ароматами выгорающих трав, дурманящий воздух. Но прежде всего это граница, требующая неустанной заботы от людей, ее охраняющих. Первым в нашей цепочке идет старшина Николай Морарь, инструктор службы собак, человек для заставы наинужнейший. Среднего роста, свет- ловолосый, круглолицый, Николай словно не знает усталости. Он недавно из наряда, был на правом фланге, четыре часа лазил по горам и вот опять меряет пограничные ступени размеренным легким шагом, улыбается, рассказывает о заставе.

– Здесь. – Морарь останавливается и кивает на узкую горловину ущелья внизу. – Здесь Коро взял след...

Коро, крупная молодая овчарка, садится у ног хозяина, поднимает уши, вслушиваясь в интонации разговора.

– У него отличное чутье – и верхнее, и нижнее. Я еще не вижу следа, а он уже начинает по нему работать, и не дай бог, ему кто-то будет мешать... И вдруг он рванул поводок и потащил меня в кусты. Я увидел смещенный подошвой камень, а рядом примятую траву. Понял: кто-то прошел к нам в тыл.

Ну и начали работать по следу. Коро несся, оставляя клочья шерсти на колючках, царапая морду. Мы с Сашей Лепским и Сергеем Есиным старались не отставать. Знали – тыл уже перекрыт и далеко нарушитель не уйдет, взятие его – только вопрос времени и выносливости. Но взять все равно надо как можно быстрее. это закон. Никогда я так не бегал... Часа через полтора мы его догнали и прижали к скале. У Коро шерсть вздыбилась, сами мы мокрые, как цуцики, пить охота страшно. Я еле выдохнул: «Стой, руки вверх!» – губы не разлипались.

Потом, уже внизу, на заставе, поставили перед собой чайник с водой, кружки, сидим, пьем. А напиться не можем: у нас тут вода сладкая, вкус ная, холодная... Внизу, в долине, россыпь палевых домиков, пограничная вышка, каменная игла минарета. Домики, погран-вышка, минарет – это уже другая страна. Там иные обычаи, законы. вера. Мощный динамик, установленный на шпиле минарета, возглашает «Иншалла». призывая трудиться во славу всемогущего пророка и верить в предначертания судьбы. Мулла тем временем копается у себя в огороде. Когда молитва заканчивается и часового на той вышке смаривает сон, люди подходят к границе, стоят, опираясь на кетмени, и смотрят на нашу страну.

«Один, в сторону тыла»

Около двух часов ночи лейтенант Георгий Мгеладзе вернулся с проверки участка и сел за конспект к занятиям. К четырем у него онемела спина, и он вышел на крыльцо. Край непроницаемой черноты неба окрашивался фиолетовыми разводами. Город спал, отгороженный от заставы платановой рощей и безмятежностью ночи. Было слышно, как струилась вода в пересыхающем фонтане напротив крыльца и шуршали шаги часового у заставы. Заканчивался второй месяц пограничной службы Мгеладзе.

В штабе его предупреждали – на спокойную жизнь не рассчитывайте: застава прикрывает участок вероятного направления движения нарушителей границы, практически постоянно усиленная готовность...

И вот за два месяца ни одного нарушения, словно приезд Мгеладзе до смерти напугал всех, кто вынашивал намерения пересечь здесь границу.

Сигнализационная система сработала в 4 часа 10 минут. Но чуть раньше лампочка на пульте несколько раз вспыхивала и гасла, – это бывает, когда связной проверяет надежность контактов. В данном случае проверка исключена, значит, кто-то идет через границу – животное или человек.

Поднимая заставу «в ружье», Мгеладзе свои действия подчинял непререкаемой логике чрезвычайных пограничных обстоятельств. Доклад начальнику заставы, оповещение пограннарядов. находившихся на участке, и соседних застав, доклад оперативному дежурному отряда...

Когда «тревожная» группа во главе с майором Матвиенко садилась в машину, старший пограннаряда сержант Сергей Матросов передал по рации: «Нарушитель один. Идет в сторону тыла, пытается скрыться. Обут в белые кроссовки, рисунок подошв – «елочка», с собой спортивная сумка...» Потом выяснится, что, выдвинувшись к участку, где сработала сигнализационная система, Матросов и ефрейтор Иван Шевченко увидели человека, вернее, силуэт, метнувшийся от КСП в сторону поля. Матросов «читал» след, а Шевченко тем временем передавал на заставу сообщение о приметах нарушителя. Пограничники накрыли след, чтобы его не размыло росой, и начали преследование.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.