Они стояли у гроба, осунувшиеся, будто постаревшие, и не знали, не могли тогда знать, что их Петьке уже не уйти бесследно из города, что память о нем будет светлым снеговым облачком стоить у них над головой. Потому что город начинается не с камня или бетонных секций. Он начинается с того духовного усилия, которое вносят в него первостроители. И от того, каким будет это усилие, какие идеи станут уважаемыми в городе, зависят его будущее, судьба родившихся в нем детей. Конечно, ни бетонщики Блохина, ни девчата-штукатуры не подозревали, что их самоотречением, молодостью, трудолюбием построено уже гораздо больше, чем просто горстка домов и первые контуры завода. Ими был заложен уже весь будущий облик города, который прежде всего — в глазах, в улыбке, в крепости рукопожатия.

Одну из первых улиц города новополочане назвали именем Петра Блохина.

Говорят, у строящихся городов нет традиций. Это, наверное, не совсем так. У каждого, кто приходит в голую степь, чтобы построить в ней город н потом жить в нем, есть уже свой запас мыслей, радости, горя. Люди привозят с собой этот неизбежный багаж. И он незримо ложится в основание города вместе с бетоном, кирпичом и металлом.

Как-то на одном из собраний ругали ребят, затеявших пьянку в общежитии. Все громко возмущались, шумели. А потом худощавый белозубый паренек с косой каштановой челкой тихо сказал, не вставая с места: «Нельзя так, ребята. Ведь для нас сейчас нету места родней». И стало сразу тихо, будто все прислушались к себе и с удивлением повяли: а ведь действительно не заметили, как город этот стал для них домом. Катя запомнила тогда застенчивого паренька в аккуратной военной гимнастерке. Его звали Анатолий Гуща, и был он из тех, которые, как и Катя, сразу почувствовали: в растущем городе надо расти, иначе пути твои и города разойдутся. Строил Анатолий тогда насосную крекинга на заводе. Строил любовно, по-хозяйски — не для дяди, для себя. И как только открыли в Новополоцке техникум нефтяников, Гуща стал одним из самых усердных вечерников. Закончив техникум, он пришел в построенную им насосную крекинга механиком. Механик установки — раб своих капризных машин. Гуща был счастливым рабом. Частенько, забегая утром в первый цех, Катя видела, как он спит на коротеньком диванчике табельщицы, свернувшись калачиком и по-детски улыбаясь. Значит, опять всю ночь копался в своем хозяйстве. О неисправных механизмах он говорил: «Заболел — надо лечить».

К концу шестьдесят второго подготовили пуск. Цеха напряглись в ожидании. Монтажники и технологи сбивались с ног. Катя прекрасно видела и всей душой переживала эту нервную суету: четыре месяца перед пуском она работала в цехах на козловом кране, помогала ставить конечные звенья оборудования. На кране она работала в последний раз: экзамен завода совпадал с ее экзаменом на лаборанта цеховой лаборатории. Бензин, масла, дизельное топливо — вся будущая продукция завода становилась подвластна ее приборам.

В дни пуска, чтобы все обошлось благополучно, нужно работать, как пальцы одной руки — единой цепочкой взаимосвязанных и взаимоответственных. Стройка оказалась отличной школой. Когда-то Гуща радиоизотопами прощупывал стыковки на АВТ-1, где работал монтажником Аркадий Козлов. Антон Уласевич закладывал фундамент этой установки, «качался» под ночными ветрами на сорокаметровых бетонных трубах. Когда пускали завод, Уласевич, преемник Блохина, закончив техникум, стал оператором на установке АВТ-1, помощником оператора пришел бывший монтажник Аркадий Козлов. Гуща работал поблизости — в насосной крекинга. Все они были строителями и знали, что такое небрежно положить плиту фундамента. Все они стали нефтяниками и поняли, что если остановится их установка — встанет платформинг, сероочистка, гидроочистка и, наконец, весь завод. Исходили жаром печи, гудели насосы, разогнанные до трех тысяч оборотов в секунду. Судороги напряжения шли по заводу. И вот кто-то, кажется, Уласевич, ошалелый от радости, помчался к заводоуправлению с бутылкой бензина — первого, самого первого бензина.

В шумной толкотне митинга, разглядывая знакомые по стройке лица, Катя с радостью думала, как изменились ребята, набрались грамоты, вроде бы даже поумнели. И действительно, в те тяжелые месяцы, когда взбесившиеся установки дикими мустангами рвались из рук, когда казалось норой: еще минута — и все полетит к чертям, когда полыхнуло однажды страшным заревом из прорвавшейся трубы, когда рекой пошла «некондиция», они доказали, что учились недаром. Быстро выдвинулся тогда из помощников в операторы, а потом и в старшие операторы Аркадий Козлов. На стройке он начинал с того же, что и все: «Бери больше, кидай дальше». Потом окончил училище нефтяников, съездил на Новоуфимский. В год пуска Аркадий подал заявление в техникум. На установке любили этого худенького, глазастого, как морской конек, паренька. Был он сдержанным — этому, возможно, научила его служба за границей, — внимательным, по-доброму требовательным. И хотя нравился он многим, никому не приходило тогда в голову, как близко может придвинуться к их судьбам этот человек, каким высоким правом и долгом облечет его завод.

Иногда Кате казалось, что судьбы людей очень похожи на Генкины графики. У мужа в книгах полно было этих графиков. Сначала линия идет вверх между осями скоростей и времен, потом загибается и идет параллельно оси времен. Рывок в молодости и спокойная зрелость. Катя и все ее друзья были пока молоды, и линия их судьбы упрямо карабкалась вверх: время и скорость еще были за них. Молодость — всегда беспокойство и стремление. Катю и ее друзей она привела в Новополоцк. Здесь они строили, любили, мечтали, ссорились и узнавали настоящую дружбу. Здесь осели, обзавелись семьями, незаметно повзрослели.

Когда завод достиг огромных размеров, стало ясно — нужен человек, который мог бы объединить вокруг себя многие сотни молодых рабочих, операторов, энергетиков. Этот человек, очевидно, должен был хорошо знать людей, любить свой город и завод и, главное, уметь заражать других своей любовью, энергией, высокой заинтересованностью в деле. Комсомольцы выбрали Катю. Она отмахивалась: «Куда мне, я уж давно член партии! Из комсомольского возраста скоро выйду!» Но, пожалуй, не было на заводе другого человека, более страстного, целеустремленного и делового.

Мы видели Катю на одном из бурных заседаний горкома. Страстно и убежденно, наперекор большинству, отстаивала она свое мнение, которое считала верным. Не будем касаться существа разбиравшегося вопроса. Мы были на ее стороне: Катя боялась свести неплохое дело просто к «галочке», к видимости усилий, хотела во всем быть конкретной и обязательной до конца. В этом она настоящая преемница Петра Блохина. Мысль и дело. Так считали лучшие из первостроителей. Это должно стать принципом для нынешних комсомольцев. Увидев впервые небольшую, по-женски уже плотную Катину фигурку, ловко охваченную черным джерси, с поднятой над воротничком пушистой копной светлых волос, ее по-мужски прямой, внимательный взгляд, услышав требовательный, решительный голос, способный, впрочем, рассыпаться на мелкие стеклышки неожиданного смеха, мы поверили в нее. И, думаем, это чувство разделяет большинство комсомольцев НПЗ.

Катя из тех, кто составляет сейчас каркас города.

Ныне Антон Уласевич — заслуженный строитель республики и заместитель председателя завкома на НПЗ. Катя Казакова — вожак огромного комсомольского коллектива. А в горсовете висит табличка: «А. С. Козлов, депутат Верховного Совета СССР. Принимает каждую первую пятницу месяца». Худощавый паренек-оператор несет свою высокую государственную службу с такой же тщательностью и серьезностью, как вахту на АВТ-1. «Пылюка у нас еще летом. Дворец всего один пока отмучили, магазины запаздывают при сдаче микрорайонов, — говорил он мне. — Или ясельный вопрос...» Судьбы людей, никогда ему не безразличные, стали сейчас вдвое ближе: теперь он может помочь, ускорить, улучшить. Аркадию было двадцать восемь, когда его выбрали в Верховный Совет.

Новополоцк вырастил их, видел их усилия. Он же стал свидетелем их славы.

О делах комсомольских

Диалог с Владимиром Павловым, жителем Новополоцка

Позвольте представить моего собеседника: комсомолец Владимир Павлов, инженер-технолог Новополоцкого химического комбината. Он родился и вырос в Старой Руссе, высшее образование получил в Ленинградском технологическом институте.

Новополоцку Володя ровесник не в том, привычном для вас смысле, что, мол, возраст его совпадает с возрастом города: город на Западной Двине в два с половиною раза моложе Владимира. Нет, тут совпадение возрастов другое. Так сказать, статистическое. Дело в том, что средний возраст новополочанина составляет сегодня 26 лет. И Павлову как раз двадцать шесть. В этом плане его можно назвать ровесником Новополоцка с полным основанием.

Мы часто жалуемся на затянувшееся, на «такое долгое детство». И правильно, зрелость подчас поздно приходит к молодым. Но заметьте: там, где пульс жизни бьется энергично, где размах, где невозможно медлить, человек рано обретает самостоятельность. Оставим ставшие уже хрестоматийными примеры, связанные с войной. Мы знаем, что Гайдар в 16 командовал полком, и привыкли приписывать подобные факты далекой от нас эпохе.

Но вот Павлов. Он всего три года как получил диплом, а уже командует сегодня одним из важнейших «подразделений» огромного химического комбината — он начальник ремонтного участка производства олефинов. Павлов «обеспечивает» здесь вместе с четырьмя десятками своих подчиненных бесперебойную работу сложной современной техники. Павлов — член комитета ЛКСМБ своего предприятия, активный комсомольский работник. И многие сверстники Володи занимают ключевые, командные позиции; никого не удивляет, например, что заместитель главного инженера на том же комбинате — комсомолец.

Словом, ровесники Владимира Павлова уже твердо стоят на ногах. Они не просто исполнители — многие из них сами отвечают за других, за большие дела.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.