Горе и гнев

Уберто хорошо знали в стране. Полиция и военная разведка завели на него обширное досье. Такое же досье имелось и в ЦРУ. Известность, естественно, была большой помехой для подпольной работы. Тем не менее он не колебался, возвращаться на родину или нет.

Подпольщики приняли самые строгие меры предосторожности при переброске его через границу. На каждом шагу их подстерегала опасность. Один неосторожный шаг, малейшая поспешность или, напротив, промедление могли стать роковыми.

Когда Уберто с проводниками перебрался через пограничную реку Сучьяте с обожженного, пыльного и пустынного мексиканского берега на гватемальский, он увидел нежно-розовую землю, сочную траву, огромные цветы, порхающих бабочек, колышущиеся на ветру стройные кокосовые пальмы с тяжелыми зелеными орехами, лохматые кроны банановых деревьев с гроздьями плодов, и сердце его забилось сильнее. Это была родина, которую он любил. Он закрыл глаза и на миг остановился.

– Вперед! Вперед! – раздался голос проводника. – Здесь нельзя задерживаться.

Вскоре они скрылись в густых зарослях тропической сельвы.

Уберто осмотрел небольшой домик, который сняли для него товарищи. Он находился в тихом районе. Окна и двери были расположены удобно, ими можно воспользоваться в случае опасности. Уберто остался доволен осмотром, сел за стол и с головой ушел в бумаги.

Людей, близко знавших Уберто, поражала его непостижимая работоспособность. Порой казалось, что он никогда не отдыхает. Он успевал следить за событиями в стране и за рубежом, много читал, разрабатывал операции, четко следил за каждым этапом их выполнения, писал статьи для подпольных газет и теоретических журналов.

чУберто был прост в обращении с товарищами, но не терпел опозданий, неисполнительности и расхлябанности, считал их недопустимыми для человека вообще, а для революционера-подпольщика в особенности. Однако никогда не повышал он голоса на оплошавшего человека – и тому хотелось наверстать упущенное усиленной работой.

Его главной заботой было единство партии. Он вел острую, непримиримую полемику с левацкими и троцкистскими группировками, отрицавшими массовую борьбу, доказывал авантюристичность и вред их призыва к «немедленной революции».

Уберто твердо проводил линию партии на объединение всех антиимпериалистических, демократических и антифашистских сил, чтобы общими усилиями добиться отстранения от власти реакционных кругов, тесно связанных с американским империализмом. Он считал необходимым использовать все средства для разоблачения преступной политики режима.

Специальной группе партии удалось установить, что операцией, во время которой были арестованы шесть членов ЦК, в том числе и генеральный секретарь Бернардо Альварадо Монсон, руководил Абель Хуарес Виаторо. Высказывалось предложение – казнить полицейского и объяснить затем населению, почему это сделано. Однако после обсуждения подпольщики решили поступить иначе...

Полицейский Абель Хуарес Виаторо не спеша ехал по оживленной улице. Внезапно ему преградил путь какой-то автомобиль. Хуарес резко нажал на тормоз. Он хотел было выскочить и проучить сумасшедшего водителя, как вдруг увидел дуло автомата и людей в военной форме. Ему приказали пересесть в их машину, завязали глаза и куда-то повезли. Когда повязку сняли, полицейский увидел незнакомое помещение, военных. В стороне сидели двое журналистов, которых тоже «взяли», как и его, прямо на улице и с завязанными глазами доставили сюда чуть раньше. Хуарес решил, что он... в военной разведке. Когда ему приказали рассказать об аресте руководителей компартии, он охотно согласился.

...Утром 26 сентября 1972 года полиция окружила дом, где находились Бернардо Альварадо Монсон и члены ЦК Марио Сильва Хонама, Карлос Рене Валье-и-Валье, Уго Барриос Клее, Карлос Альварадо Херес, Мигель Анхель Эрнандес, активистка партии Фантина Родригес. Всех их арестовали и отвезли в 4-е управление полиции.

Это управление пользуется в Гватемале мрачной славой. Его называют гватемальским гестапо. Оно занимается слежкой, арестами, пытками. Тот, кто попадает туда, не выходит живым. Управление подчиняется непосредственно президенту страны.

Хуарес рассказал, что. после жестоких пыток руководителей компартии убили, положили в мешки, а потом сбросили с самолета в море.

Страшный рассказ полицейского был записан на магнитофонную пленку и передан журналистам. После этого полицейскому и журналистам снова завязали глаза, посадили в машины, отвезли на окраину города и отпустили.

Признания Хуареса были опубликованы в двух гватемальских газетах и переданы по радио.

Так подпольщики разоблачили еще одно преступление в нескончаемом ряду убийств, которые совершаются в Гватемале руками репрессивных служб, террористических банд и агентов американской разведки.

Поэт, интеллигент до мозга костей, Уберто в то же время оказался прирожденным конспиратором. Он был удивительно находчив и не раз ухитрялся уходить буквально из-под носа полиции. Делал он это легко, со свойственной ему артистичностью. Но всегда, лри любых обстоятельствах свои силы, знания, опыт и ум он умел концентрировать на главном: умело руководил работой коммунистов в сложных условиях постоянной слежки, анализировал быстро меняющуюся ситуацию, разрабатывал тактику борьбы, ставил новые и новые задачи перед партией.

В последнее время Уберто Альварадо много внимания уделял разработке политической программы, которая могла бы объединить самые различные силы оппозиции в единый фронт для свержения реакционного режима.