Годов дорожные столбы

Мы очень быстро и очень крепко подружились, даже условились никогда не расставаться с Ипаем. Он должен был ехать с нами в Москву, поступить в Литературный институт... К сожалению, этой дружеской программе не вышло осуществиться.

Марийские писатели самого старшего поколения и ныне вспоминают далекий приезд Симонова. Всеобщая дружба литератур народов нашей страны тогда лишь пускала первые ростки. Произошло открытие Джамбула, Сулеймана Стальского, Гамзата Цадаса. Не беру на себя смелость утверждать, что мы в 1935 году сделали много, но участие в выведении марийской поэзии на всесоюзную орбиту некоторое приняли.

О том, что марийская поездка осталась памятной Симонову, сужу по тому, что его письмо ко мне из санатория (оно оказалось последним) открывается такими словами: «Все началось, как мы когда-то говорили с «долматовщины»: утром подошел ко мне седой человек и сказал, что в ящике мне лежит письмо. Письмо оказалось от тебя, а человек, сказавший о нем – ректором университета, думаю, памятной тебе Йошкар-Олы!»

Симонов не любил ездить в одиночестве. О том немало свидетельств в его стихах, хотя бы в тех, «Дорожных», что написаны в 1938 – 1939 годах, – там даже есть стихотворение «Тоска», или «В командировке», где затосковавший командированный ищет товарища для встречи Нового года.

И в стихах, написанных в транссибирском экспрессе – по дороге в первый бой, на Халкин-гол, говорится: «...чтоб с ума не сойти, сдав соседям себя на поруки».

Во всех знаменитых его стихах о войне отсутствует страх перед смертью, перед огнем, но присутствует страх перед одиночеством.

Видимо, угадав это свойство Симонова, редактор «Красной звезды» старался, чтобы его любимый корреспондент не выезжал на фронт без товарища – журналиста либо фоторепортера. Правда, двух писателей редактор в одну поездку не впрягал, наверное, считая это слишком большой роскошью. Но старая, верная дружба зовет к общим дорогам: Симонов бывал в командировках с Евгением Петровым, Борисом Горбатовым, Алексеем Сурковым.

Ему необходим был ПОПУТЧИК.

Счастлив, что не раз оказывался в этой роли.

Кстати, когда начались военные действия на Халкин-голе и пришел запрос на «одного поэта» из редакции газеты «Боевая красноармейская», мы пошли в Главпур вместе и просили сурового Л. 3. Мехлиса направить в Монголию нас обоих. Армейский комиссар сперва отнесся к этой идее благосклонно, но потом выбрал одного Симонова. Зато, вернувшись, Симонов, почти транзитом миновав Москву, помчался в Западную Белоруссию, и мы воссоединились. Резкая перемена климата, резкая смена – монгольское лето и белорусская осень принесли беду: он заболел воспалением легких, впоследствии часто повторявшимся и принявшим в конце семидесятых трагический оборот.

На фронтах Великой Отечественной мы встречались в Сталинграде, на Курской дуге, в Белоруссии, в Польше и при штурме Берлина.

Симонов всегда был на войне образцовым товарищем. Мне кажется, что характер будущих героев своей прозы, новый человеческий тип воина-интеллигента, напряженно мыслящего солдата справедливой войны был первоначально выношен Симоновым для себя как некая норма личного поведения. Все лучшие черты Синцова, Серпилина да и многих эпизодических фигур уже проявились раньше – в герое и авторе стихов. Мы теперь можем проследить становление героя и по опубликованным дневникам и запискам писателя.

Прежде всего в стихах выявился и утвердился характер Симонова и та высокая роль, которую он предназначил для дружбы, товарищества, побратимства.

Дружба и товарищество – главная тема всех стихов Симонова. Вспоминаю стихотворение «Однополчане» 1938 года, где разговор идет о друге, пока еще незнакомом, и есть провидческие строки:

«Под Кенигсбергом на рассвете

Мы будем ранены вдвоем».

В том же 1938-м году в «Дорожных стихах» рассказано о соседях по вагону, о быстро сдружившихся командированных: в цикле «Соседям по юрте» все начинается с дружбы летчика и механика, а дальше из стихотворения в стихотворение кочует местоимение «мы» – и это о товарищах.

То же можно вспомнить обо всех стихах, написанных на Великой Отечественной: «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины», «Мы не увидимся с тобой» и «Дом в Вязьме»...

Названия стихов говорят сами за себя: «Час дружбы», «Товарищ», «Смерть друга», «Был у меня хороший друг», «Далекому другу», «Дом друзей», «Умер друг у меня...», «Дружба настоящая не старится».

О некоторых наших встречах времен войны Симонов вспомнил на страницах своих дневников, писем и записок, они опубликованы, и я могу лишь засвидетельствовать достоверность его рассказа.