Глубокая проходка

Мелко и ритмично подрагивает грязевый шланг, гудят насосы в насосной, гонится по трубопроводам раствор – идет бурение... На далекой глубине 3-ша-рошечное долото врезается в породу, и метр за метром земля отступает под натиском человека. Еще немного – и будет забой, конец скважины, расчетная глубина нефтеносного пласта...

Внимательные, суровые глаза Мовтяненко; сильные, жилистые руки; мрачность от чрезмерного напряжения; скупое слово; скупой жест.

Вот все спрашивают, как добиться такого успеха... Ведь это не шутка – премия Ленинского комсомола. А тут немало объясняют даже цифры. Что и говорить: 17 с половиной тысяч метров проходки на вахту Мовтяненко – это, конечно, 17 с половиной тысяч. Цифра астрономическая. Больше вахты Мовтяненко никто в прошлом году в бригаде не сделал. А вахт в бригаде – восемь. А сама бригада недосягаема пока для других комсомольско-молодежных бригад страны. Когда-то вдохнул в нее дух первенства знаменитый буровой мастер Виктор Китаев. Когда-то...

...Бригадное собрание бушевало. Такого собрания не было еще на их памяти. Что случилось с бригадой? Почему упала трудовая дисциплина? Отчего затихла комсомольская жизнь? Где помощь актива новому буровому мастеру бригады Леониду Титову? Да будь у него хоть семь пядей во лбу, без помощи треугольника сплоченности в коллективе не будет. Как понимать сегодняшнее пассивное отношение членов бригады к работе? К общественной жизни? К рабочей дисциплине? Что случилось? Ну, хорошо, понятно, у нас сменился мастер, у нас теперь новый человек. Так это что, своего рода протест, что ли? Был у нас «железный» Китаев – у него своя манера руководить, он любил требовать, спрашивал с нас за любую мелочь по большому счету, это был человек широкого размаха, сильной воли, неуемной энергии. Теперь у нас новый мастер – Леонид Титов. Разве он не нравится нам? Нравится, хотя это и совсем другой человек. У него свой стиль руководства. Он доверяет нам во всем, ждет от нас самого главного – сознательного отношения к своим обязанностям. А мы чем платим? Мы, видите ли, почиваем на заслуженных лаврах. Успокоились. Работаем с прохладцей. И даже, бывает, покрываем нарушения трудовой дисциплины. В прошлом году в социалистическом соревновании комсомольско-молодежных бригад страны мы заняли первое место. Первое! Пробурили 102 тысячи метров горных пород! Успешно применяли прогрессивные методы труда – работали восьми - вахтовой. Хвала нам и честь. А кто в стране вырастил сразу двух лауреатов премии Ленинского комсомола в одной бригаде? А нам это удалось. Почему? Потому что усилия каждого в бригаде

были направлены на одно – добиться максимальной проходки и победить во всесоюзном соцсоревновании. Мы все знаем, наша работа коллективная, и то, что двое из нас стали лауреатами, – это, прежде всего успех всей бригады, наш общий праздник. Так? Так. В этом году мы взяли обязательство – пробурить 125 тысяч метров. Почти на 25 тысяч больше, чем в прошлом году. А что это значит? Это значит предельная собранность каждого, жесткий режим экономии во времени, безукоризненная трудовая дисциплина. Выполним ли мы свои обязательства? Безусловно, выполним. Но как мы это сделаем практически? Будем раскачиваться? Будем пенять на то, что у нас изменения в составе бригады и по этому поводу нам, мол, можно немного похандрить? Нет, мы не можем этого допустить. Кто за то, чтобы объявить жесткую войну прогулам и раскачке? Единогласно. Кто за то, чтобы проявить максимальную сознательность и поддержать начинание нового мастера – строить работу бригады по принципу взаимного и глубокого доверия? Единогласно. Кто за то, чтобы каждый член бригады считал своей заповедью: руководство к действию – твоя совесть? Единогласно. Итак, мы торжественно обещаем неуклонно продолжать социалистическое соревнование к пробурить к концу 1976 года 125 тысяч метров горных пород. Кто за это предложение? Единогласно.

...За окном вахтового автобуса родной самотлорский пейзаж. Летом – болота и мошка, зимой – ожоги мороза и свист метели. За окном поземка. А в автобусе топится печка, монотонно - нагружено гудит мотор. Тепло. Покачивает, убаюкивает бетонная дорожка... Вахта сдана – вахта принята. Можно расслабиться – сладко бежит вперед всегда такая желанная дорога домой...

Так как же добиваются большого успеха?

Первая любовь? Смешно. Губы раздвигаются в полусонной улыбке. Первая любовь бывает у всех, но не у каждого залеживается в кармане по семнадцать тысяч метров проходки. Да и не в проходке дело... А в чем? А в том... да-а, хорошо вот сейчас ехать домой, гудит уставшее сердце... Хорошо сейчас дома, вот где хорошо – так хорошо, Ленча там его ждет с сыном. Кто родней на свете жены и сына? Завтра бы вот в баньку всей вахтой, тут уж, конечно, Ленча скажет свое: «В баньку? Вахтой? Опять потом про ролики с валиками?..» Раздвигаются губы в улыбке. Это точно, есть тут у них один главный спец по роликам и валикам – Володя Образенко. Мудрый обтуратор придумать хочет – главная цель жизни получается, особенно если после баньки разговор заходит... Обтиратор, обтуратор... слипаются веки... Белая ли дорога впереди, или это волосы белесые распушились на ветру, или это снег на Карпатах блеснул...

Карпаты?

А-а, Карпаты... да, что было, то было... Детство, оно у каждого вживе, счастливое и странное наше детство... Вот, помнится... Или нет... ведь это мать настаивала, чтобы он учился на нефтяника? Нет, не в этом дело, главное, в нем самом, в Толике, жила странность одна – тянуло к буровым вышкам. Грохот вечный, скрежет, мощное уханье, азартные покрикиванья – тайна какая-то... Именно тайна его волновала. Нет большего соблазна для детской души, чем тайна взрослого мира, тайна всамделишных забот и тревог. Им было тогда, уличным пацанам, по двенадцать, а они у себя в Бориславле, подальше от жилых построек, в виду сверкающих белизной Карпат строили свою, настоящую буровую вышку. Даже количество ступенек извивающейся вверх лестницы было вравную с вышками взрослых. И пусть неуклюжая и странная получилась у них вышка, но получилась, и, главное, работали они на этой вышке. Приспособились, ну, скажем, не бурить, так долбить скважины – до десяти метров в глубину уходили!

...Вспыхивают звездочками в заснеженной дали огни Нижневартовска – ехать с вахты шестьдесят, а то и все восемьдесят километров, увидишь мелькнувшие огни города – это тебе как знак: хватит дремать, скоро дом, встряхнись маленько. Бежит и бежит навстречу бетонная дорога, до города рукой подать, и ребята потихоньку начинают готовиться на выход...

А если откровенно, интересная одна штука получается. Есть в Нижневартовске хорошая школа – самая старая в городе, чистая, уютная – школа № 3, и был там в свое время 4-й класс «А»; теперь ребятишки уже подросли, в седьмой ходят, а тогда... Ну, есть такое дело – шефство буровиков над учениками, но почему именно Толик Мовтяненко, молодой совсем парень, возился с ребятами больше других? Чем он подкупил ребят? Был с ними на равных, настоящий, открытый, бесхитростный. И серьезный. А они для него... Вспоминалось ему свое детство, вышка в виду сверкающих белизной Карпат, яростная ребячья страсть добиться своего – пробурить собственную скважину... С ребятами легко. Ведь маленький человек, он всегда подкупающе, почти завораживающе поглощен понравившимся делом, неподдельно добр и открыт в своих симпатиях, его мир ясней и, пожалуй, полней, если вспомнить ребячью страсть без конца что-то выдумывать, изобретать, изменять, строить. Не один раз Толя Мовтяненко возил своих пионеров, а в то время он был у них вожатым, на буровые лазили ребята, и на полати к верховому, и на самую макушку буровой, и поняли, конечно, что работа бурильщика тяжелейшая, ответственная и опасная. Тем дороже однажды оказалось для Толи тайное признание пацаненка Коли Колодяжного: «Страсть охота бурить попробовать. Бурильщиком хочу...»

Что тут было чувствовать Мовтяненко?

Когда-то, ничего еще не понимая в жизни, он мечтал бурить свои скважины, а сегодня новый мальчишка, как эхо, повторяет его мечту...

Мовтяненко ребята из нынешнего 7-го «А» любят не простой, а даже легендарной любовью, приписывают ему не только его личные заслуги, но и кое-какие общие... Вот, говорят, когда Толик был на Всемирном фестивале молодежи, он там видел шотландцев, есть такая нация, так мужчины в этой нации с косичками ходят... С косичками? С косичками. Не может быть! Нет, может! Он сам рассказывал... Они не то что там с косичками, они в юбках ходят. Что-о?.. В юбках. Да вы что? Точно!

А Толик и не бывал на фестивале; был там другой человек из бригады – Рафат Юсупов. В 1973 году. И много потом рассказывал разных чудес про разные чудесные нации...

Рафат Юсупов?

Да, Рафат Юсупов – второй сегодняшний именинник в бригаде. Вместе с Толей Мовтяненко помбуру Рафату Юсупову присвоено высокое звание лауреата премии Ленинского комсомола.

...И вот давай за свое, поехали да поехали, старуха, чего дома сидеть, насидимся еще, успеется, а съездить – оно бы вон как хорошо получилось. О сыне везде звон-перезвон, а мы знать ничего не знаем, что за работа у него за такая, и медали ему, и за границу первый посланец, и премии присуждают... Вроде даже как и не сын наш, сорванец, а большой государственный человек... А что матери сказать? У матери у самой сердце изболелось, это подумать только, куда сын забрался, там, говорят. птицы на лету замерзают, а уж что от человека остается, наверно, и представить нельзя... Покачала, покачала головой да и согласилась, конечно, со стариком. Поехали. В Нижневартовском порту встретил их северный хозяин – леденящий мороз. Хорошо, из аэропорта к праздничному столу угадали, а то бы когда еще отогрелись от северной стужи.

Ну, так, так... Хорошо, сын, живешь, молодец... жена, двое детишек, квартира двухкомнатная, так-так... тепло, уютно... это хорошо... Ну, а все же, сын. медали-то и премии за что дают? Не за то ж, что в тепле живешь, гостей можешь принять, как настоящий мужчина? А? Не за это же?